Нянька. Олли Ver

поворачиваю голову и смотрю на него. Он бросает на меня быстрый взгляд, опускает ресницы и смотрит себе под ноги, но потом снова поднимает глаза на меня. Я смотрю на него и думаю – как же он, весь такой правильный и порядочный, нравится девчонкам? Нет, ну серьезно? Во всех художественных книжках и псевдонаучных пособиях по взрослению черным по белому – девочкам нравятся плохие мальчики. Но Тимура точно плохим не назовешь, даже с большой натяжкой. Тем не менее, девчонки от него просто в восторге. Ну, не все конечно, и он явно – не рок-звезда, но все же весьма приметный персонаж. Наверное, дело в его восточной внешности. Вернее, полувосточной. Тимур – откровенный метис – у него большие миндалевидные глаза темно-карего цвета, темные, почти черные волосы, брови и ресницы при относительно светлой коже – он не совсем бледная поганка, но и не такой смуглый, как его отец. И при всей «восточности» верхней половины его лица, вся нижняя – явно европеоидного типа – прямой узкий нос, губы тонкие, классической, правильной формы, чем-то напоминающие губы древнегреческих статуй, и по-европейски узкий, немного вытянутый овал лица. Странный, но яркий коктейль, особенно если учитывать, что он уже выше среднестатистического студента примерно на полголовы, а ведь ему всего шестнадцать. Но это, наверное, не только генетика, но и баскетбол, на который он ходит с восьми лет. Говорят, они там вытягиваются за счет того, что все время тянут руки вверх.

      – Слушай, а почему тебя Тимуром назвали? Это же вообще не ваше имя?

      – В каком смысле «не наше»?

      – У тебя же отец казах!?

      – Ну.

      – А это татарское имя.

      – А… я не в курсе. Мне как-то не интересно… Ты что, «гуглила» мое имя? – он удивленно вскидывает брови.

      Я отворачиваюсь и снова упираюсь взглядом в красную черепицу:

      – Мне было скучно.

      – И ты от скуки «гулгишь» мое имя?

      Я снова поворачиваюсь к нему:

      – А ты что «гуглишь», когда тебе скучно?

      Он краснеет и опускает глаза вниз. Я улыбаюсь и снова перевожу взгляд на крышу:

      – Конечно, гораздо интереснее пускать слюни на Еву Грин в нижнем белье…

      Он заливается краской с головы до ног. Если бы было можно, он зарыл бы голову в землю, как это делают мультяшные страусы, но он лишь опускает подбородок, прячет нос в одежде и негодующе бубнит в ворот ветровки:

      – Подумаешь… один раз застукала, теперь всю жизнь будет…

      – Да ладно… – говорю я, поворачиваясь к нему. – Ева Грин – классная.

      Он поднимает на меня глаза и с сомнением смотрит на мою примирительную улыбку.

      – Будь я мужиком, я бы тоже на неё запала.

      Он все еще недоверчиво елозит взглядом по моему лицу, пытаясь понять, что это – очередная уловка или совершенно бескорыстная откровенность. Но я не пытаюсь его поддеть. По крайней мере, не в этот раз. Ева Грин, и правда, огонь.

      – Это тебе не Майли Сайрус или Селена Гомез. Она гораздо круче. Это как… – я поднимаю глаза в серое небо, пытаясь найти подходящую аналогию для сравнения, дабы продемонстрировать полную боевую готовность вывести его из неуютного положения, в которое сама же его и загнала, –