– Ну… – начал Алексей, но тут овчарки разом поднялись и повернули острые морды в сторону берега.
Мы тоже повернулись в ту же сторону, ничем в этой ночи не отличаясь от своих древнейших друзей, может только тем, что приобретаем и теряем мы в неожиданных встречах больше, чем они.
Сначала из темноты донесся шорох сминаемой осоки, потом невнятное бормотание и в неверном свете от костра появилась фигура сутулого тощего мужика, одетого в сильно испачканные брюки и порванную на плече куртку. К мокрым сапогам человека прилипли листья и стебли травы. Овчарки негромко зарычали и направились в сторону пришедшего. Остановились в нескольких метрах от него, заняв позиции в темноте.
Алексей поднялся и пошел навстречу.
– Петр, снова?
– Не могу я, Алексей Михалыч, прости. Не могу.
– Какой раз?
– Ну, прости, к тебе пришел.
– Ладно.
Алексей вернулся к нам, деловито посмотрел на огонь,
– Подбросить надо, я скоро. Карен, не давай гостям скучать.
Они ушли в сторону дома. Алексей шел впереди, сзади плелась фигура незнакомца. Овчарки бежали позади, иногда отвлекаясь, чтобы обнюхать какую-нибудь кочку или куст.
– Это тот самый Петр, что стихи в прошлый раз читал? – спросила Валентина, обращаясь к Карену.
– Похоже, он.
– Так сдал за год! Невероятно!
Валентина поднялась, чтобы положить себе новую порцию рыбы. Вопросительно посмотрела на нас с Аленой. Я с готовностью протянул свою тарелку, Алена свою. Карен снова провел бутылкой по-над стаканами.
Поставив бутылку попрочней на землю, он взял свой стакан. По тому, как Карен обвел взглядом нас троих, я понял, что будет тост в кавказском стиле. И не ошибся.
– Этот визит ночного гостя, духа, так сказать, русской ночи, – Карен повел рукой в сторону ушедших, – дает возможность вспомнить одну старинную притчу. Вот она: однажды один хороший человек, но страстный курильщик, попал в рай. И захотел там покурить. Достал сигарету, а спичек – нет. При входе забрали. Он обратился к одному соседу, к другому, ни у кого нет ни спичек, ни зажигалок. Тогда он стал искать дальше и в своих поисках спустился до самого ада. Постучался, ему открыли. Он спрашивает: «Огонька лишнего не найдется?». А черт ему отвечает: «Здесь, в аду лишнего огня не бывает. Сюда каждый со своим приходит».
А суть этой притчи такова: у каждого в глубине живет страсть. Иногда горит, иногда шипит, как змея или паровой котел. И хотя без страсти жить невозможно, да, сладкая? – Карен подмигнул Валентине, – но давайте держать ее в ежовых рукавицах интеллекта.
Поднимаю тост за интеллект! За журналистику… и за арт-бизнес!
Мы чокнулись и выпили. Я подумал, что тост получился за высокую журналистку – Алену, и высокую мадам-директора, поскольку в росте Валентина не уступала Алене. Хотел об этом сказать, но не успел.
– Карен, а что ты имеешь против русской ночи, – спросила Валентина. – Ты что, полагаешь,