Петрович помялся, но потом махнул рукой. Всё равно разгружать машину было нужно, а лишние руки, перехватывающие по цепочке тюк сена, не повредят. Да и кому разгружать это сено, когда одни девчонки. И потом – это Назар с его наездами. Он всё это время не приезжал, может и сегодня пронесёт…
***
Машина с сеном не могла подъехать ближе и поэтому сено, спрессованное в тюки, сначала выкидывали из кузова машины забравшиеся туда девчонки. То, что было выкинуто из кузова, погрузив по два тюка на хлипкую, ещё не совсем развалившуюся тачку, везли внутрь конюшни и там складывали в свободный денник. А то, что не поместится в денник, нужно было перевезти и заскладировать под уличным навесом. Тюки были по восемнадцать-двадцать килограмм. Перевязывающая их сенная верёвка резала руки, но разве это было важно? Ведь Алёша знал, что это сено, которое так тяжело достать. Нужно было его найти в продаже, обзванивая колхозы, договориться, чтобы его привезли к ним на конюшню, набрать денег с проката, чтобы оплатить такую машину, а ведь сено – это основная еда у лошадей. И поэтому он таскал эти тюки, слыша, как ржут лошади в денниках, вдыхая ноздрями запах высушенной травы и призывно фыркают, привлекая к себе внимание, как бы прося у человека дать им этого вкусного сена. Лёша знал, что бывает, когда с сеном перебой и тогда приходилось давать лошадям совсем мало этого сена, растягивая скудные запасы на несколько дней. И такое бывало. Но вот сейчас сена привезли много, и пока лошади будут сыты. От осознания всего этого он не жалел себя и таскал тяжёлые тюки весь вечер.
Когда часы показали девять вечера, Алексей понял, что нужно возвращаться домой. Он не мог надолго оставить бабушку одну. Как бы ему сегодня ещё не хотелось побыть здесь, но он пересилил себя и подошел к Петровичу сказать, что ему пора домой.
– А я думал, ты ещё своего Тоху подвигаешь, – Петрович растерянно смотрел на стоящего перед ним парня, – я без тебя его особо никому не давал. Да и кому его давать… опять кого сбросит с себя.
– Не могу я сегодня… домой мне нужно…
– Завтра придёшь?
– Да! Теперь я каждый день как раньше приходить буду… вот только допоздна не могу быть… бабушка у меня болеет.
Петрович вздохнул, пожал ему руку и пошёл в сторону ещё не перетасканных тюков сена, горой лежащих сбоку от входа.
Алёше было очень обидно, что сегодня он так и не поездил верхом. Тем более, тренер оставил под него Тоху. Да и не удивительно, Бадминтон был вредным и часто очень плохо вёл себя под всадником, вот с него и падали. Но Лёха был цепкий как клещ и всегда сидел до последнего. Он даже и вспомнить сейчас не мог, когда падал с лошади в последней раз, давно это видно было.
Лёша опять вздохну, но бабушка была важнее его желания поездить на Тохе, и поэтому он быстро стал переодеваться, снимая с себя затасканные конюшенные вещи