– Она очевидно здорова, – встрял другой старейшина. – Она лжет и тебе. Это она навлекла на деревню мор.
Селяне начали сужать кольцо вокруг отряда, движимые не то гневом, не то простым любопытством, – Кель не мог разобрать, – и лошади, почуяв исходящее от них напряжение, принялись тревожно переступать с ноги на ногу. Солдаты были вооружены, отважны и защищены именем короля, сам брат короля был их предводителем – и все же Кель знал, что, если старейшины Солема достаточно распалят толпу, солдат попросту задавят числом.
Кто-то бросил камень, затем еще один и еще. Вскоре булыжники посыпались дождем. Они то и дело задевали лошадей и случайных солдат, но их настоящей целью была женщина, которую толпа считала причиной всех своих бедствий. Саша вскрикнула от боли, и Кель вытащил меч. Его люди, следуя примеру командира, тоже обнажили клинки.
– Одаренные защищены короной! Они пользуются теми же правами и подчиняются тем же законам, что и прочие граждане Джеру Тот, кто забьет их камнями, будет забит камнями. Тот, кто причинит им вред, понесет равное наказание. Тот, кто изгонит Одаренного без причины, разделит его судьбу.
Люди начали пятиться, и воины поспешили расширить круг. Обнаженные мечи не давали повода усомниться в их намерениях. Некоторые селяне пустились бежать, другие закрывали лица, и только старейшины разразились дикими криками, требуя у солдат немедленно покинуть деревню.
Кель почувствовал, как кто-то тянет его за штанину, и, опустив голову, встретился с испуганным взглядом Саши. Ее платок сбился, волосы в беспорядке рассыпались по плечам.
– Они страдают. Ты им поможешь?
– Должна же быть справедливость, – скептически откликнулся Кель, глядя в ее бездонные глаза.
– Но справедливость есть! Ты был ко мне справедлив. Ты спас меня. А теперь спасешь их.
– Ну хватит!
– Ты Целитель, а не палач.
– Я и то и другое! – прорычал Кель. Гнев, который вызвала в нем Саша этими словами, мог сравниться лишь с ненавистью к тому, что с ней сделали.
– Так не бывает, – возразила она мягко. На щеке ее уже наливался синяк, из ссадины сочилась тонкая струйка крови.
Келя снова захлестнула ярость – такая огромная, что едва не проломила грудь и колоколом отозвалась в висках. Он прижал пальцы к ране, стирая алые капли, и через мгновение отвел руку от гладкой и совершенно невредимой кожи.
– Кель Джеру – Целитель! – выкрикнула Саша, не сводя с него просящих глаз. Толпа зароптала пуще прежнего. – Он вылечил меня и может вылечить ваших больных. Приведите их к нему, и увидите сами.
Ропот мгновенно стих, все как один затаили дыхание. Никто не проронил ни слова, но накрывшая улицу тишина ясно выдавала изумление и готовность толпы поверить Саше. Люди Келя даже не шелохнулись, по-прежнему держа мечи наголо и ожидая его приказа. Сельчане тоже замерли, оглушенные подаренной им надеждой. Саша продолжала цепляться за штанину Келя. Глаза ее были полны мольбы – и призывали