В Брест-Литовске немецкие и австрийские дипломаты расспрашивали Адольфа Иоффе о том, что же происходит в России. Он с воодушевлением рассказывал о целях социалистической революции. Опытные дипломаты воспринимали его слова скептически. Его партнер на переговорах австрийский дипломат граф Оттокар Чернин записывал в дневнике: «Удивительные люди эти большевики. Они говорят о свободе и общем примирении, о мире и согласии, а при этом они, по-видимому, сами жесточайшие тираны, каких видел мир, – буржуазию они попросту вырезывают, а единственными их аргументами являются пулеметы и виселица».
Представители Четверного союза в принципе согласились с формулой мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов. Немецкое правительство заявило, что готово отозвать оккупационные войска и предоставить народам Польши, Литвы и Курляндии право самим определить свою судьбу.
Но большая часть ЦК партии большевиков вообще исключала возможность подписания какого-либо документа с империалистической державой. Владимир Ильич сказал Троцкому, что остается одно – затягивать переговоры в надежде на скорые революционные перемены в Германии. И попросил это сделать самого Троцкого, которому пришлось ехать в Брест-Литовск.
После бурлящего Петрограда Троцкому там было просто скучно. Деятельный нарком не хотел терять времени зря. Он усадил стенографисток и между делом надиктовал им очерк об Октябрьской революции.
На переговорах он выступал весьма убедительно. Умение вести переговоры считается высшим дипломатическим искусством. В другое время – кто знает? – из Троцкого мог бы получиться неплохой дипломат. Но в Бресте Троцкий, по словам историков, желал слишком многого: закончить войну, поднять немецкий рабочий класс на восстание и сохранить престиж России. Выполнить эти задачи одновременно оказалось невозможным.
Министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Оттокар Чернин писал: «Троцкий, несомненно, интересный, умный человек и очень опасный противник».
Как бы ни старался Троцкий затянуть переговоры, наступил момент принятия решения. Они с Лениным не очень хотели подписывать официальный мир с немцами еще и по другой причине: и без того поговаривали о том, что они продались немцам. Они оказались в безвыходном положении. Тогда изобретательный Троцкий и придумал формулу, которую предложил Ленину:
– Войну прекращаем, армию демобилизуем, но мира не подписываем. Если немцы не смогут двинуть против нас войска, это будет означать, что мы одержали огромную победу. Если они еще смогут ударить, мы всегда успеем капитулировать.
– Это было бы так хорошо, что лучше не надо, если бы немцы оказались не в силах двинуть свои войска против нас, – озабоченно отвечал Ленин. – А если немцы возобновят войну?
– Тогда мы вынуждены будем подписать мир.