– Ты чё так орёшь-то? – безобидно прикрикнул он на меня.
– Больно… – прошептал я.
– Не мог раньше, – оправдался врач, подсел ко мне на кушетку: – Ну-ка, ну-ка, ну-ка, покажись, – заговорил он и стал ощупывать мой живот.
– Что со мной? – нашёл я в себе силы спросить спокойно.
– Обыкновенная почечная колика. Сейчас сделаем укол… Полежи ещё.
– Только недолго…
– Да, да, да… – врач быстро исчез, так же, как появился.
Я снова остался на кушетке со своей болью. Я молча терпел её не больше минуты, а дальше – опять стон и сплошной ор.
Пришедшая медсестра, хваткая пожилая бабёнка в крупных очках, с наполненным шприцем в руке, тоже церемонилась со мной недолго:
– Чего кричать-то? Надо потерпеть… Пьёте, пьёте… Почки не железные. С доктором вам повезло. Добрый. Последнюю ампулу вам отдал. Лучшее лекарство…
– Что за лекарство? – сквозь зубы пробормотал я.
– Анальгетик. Наркотик, по правде-то сказать. Боль как рукой снимет… А почечная колика – такая зараза. Никто никогда не знает, где это начнётся. Может, камушек с места стронулся и пошёл гулять… Лежи. Отойдёт. – Медсестра, так же деловито, как доктор, ушла от меня.
Снова я остался один. Но уже в другом состоянии. Незаметно для себя я перестал стонать, подстанывать, тяжело вздыхать. Затем незаметно отступила боль. Она отступила не разом, а постепенно. Сперва я перестал думать о боли, хотя и живот, и спина превратились у меня за время приступа в единый неповоротливый тяжёлый камень. Но теперь этот камень не давил, не приносил страданий. Я лежал с закрытыми глазами, и перед моим внутренним взором творилось что-то невообразимое. Будто в тёмном ночном небе необыкновенного сиреневого цвета вспыхивали, неярко и нерезко, разные звёзды; они мягко играли радужными цветами, перемигивались, мерцали; они окончательно приносили обезболивающее избавление, они уносили меня от мира здешнего в мир бесчувственный, разноцветный и сказочный. С каждой минутой мне делалось всё лучше. Ничего подобного прежде я не испытывал. И дело было не в красоте звёзд, потом эти звёзды и вовсе исчезли, а перед глазами было что-то светлое – словно ранняя зорька на дальнем горизонте. Но видимые образы были сопутствующими, главное – внутри нарастало насыщение радостью, как будто всю мою плоть, все клетки моего организма наполнились здоровой силой, способной поднять меня не только с кушетки, но и с земли – в небо. Хотелось смеяться! А ведь прошло всего несколько минут после того, как я безбожно орал от боли.
И тут, как бывало со мной, в эти минуты и мгновения опять пролетела в моём сознании, цельной, многокрасочной картиной моя жизнь. Но сейчас ярких счастливых красок в ней было много больше, чем когда-то прежде. Я слышал и ласковый голос матери, я чувствовал морозный запах ели, которую мы спиливали с отцом на новогодний праздник, я безудержно был влюблён в одноклассницу Ладу, и эта любовь простиралась на внезапном полотне жизни неким восходом солнца, а по коже бежали мурашки