Рэйт гулял, завязав ли-мору на одном плече. Вечер был приятный. Весна отпустила зиму на покой и стремилась к лету. Особо явным этот переход делали сверчки и вибрирующий гомон древесных лягушек, очень громкий со стороны леса.
Теперь дорога станет легче.
Услышав скрип лестницы, Рэйт обернулся и увидел взбирающуюся на стену Персефону. Он поспешил навстречу и протянул руку. Рэйт действовал непроизвольно, однако коснувшись ее пальцев, ощутил их близость особенно остро. Руки человека могут сказать о многом. Ее ладонь была очень теплой.
– Малькольм сказал, что ты здесь. Он подумал, я должна тебе сообщить, что иду поговорить с Коннигером, – пояснила Персефона, поднявшись наверх. – Право слово, я не жду неприятностей.
Женщина смотрела на него, сложив руки на груди, все еще в черном траурном платье. Подбородок опущен, глаза подняты на Рэйта. Это решило дело.
– Ночью здесь приятно, – проговорила она. – Сколько сотен раз я ходила по этому кругу!
– Мало откуда открывается такой удачный обзор.
– Тебе не приходилось бывать на башне Алон-Риста? – Он покачал головой. – Но саму-то башню ты видел?
Он кивнул.
– Далль-Дьюрия находится рядом с Грэндфордом. Башню не заметить трудно, вот только фрэи не устраивают обзорных экскурсий.
Она посмотрела на север, словно пытаясь разглядеть высокий выступ башни.
– В Дьюрии у тебя семья?
– Нет, – ответил он, – семьи больше нет. У меня было трое братьев и сестра. Хайм и Хегель погибли в долине Высокое Копье, сражаясь с гула-рхунами. Там и похоронены в братской могиле.
– Мне жаль…
– Не надо. Я не любил братьев. Даже Дидана, который был лучшим из них и почти мой ровесник. Даже он был сволочью. Однажды пырнул меня в руку за то, что я вздумал поиграть с его новым ножиком. Прижал меня к земле, воткнул острие в ладонь и спросил: «Значит, хочешь испробовать лезвие?»
Персефона поморщилась, будто все происходило на ее глазах.
– Сколько тебе тогда было?
– Шесть, – ответил Рэйт. – Так что да, братцы у меня были те еще гады, зато мама и сестренка замечательные! К счастью, отец с братьями редко бывали дома. Когда они уезжали, мы не ложились допоздна, пели песни и рассказывали сказки. Кайлин, моя сестра, была неимоверной выдумщицей. Почти в каждой сказке – призрак, дракон или герой, спасающий прекрасную девушку. Мы собирались у очага, зимние шторма сотрясали стены, и она все рассказывала и рассказывала. Она помогала нам забыть, как мало осталось кизяка для растопки и как холодна ночь. Кайлин умела сделать так, что с ее сказками мы попадали в другой мир, теплый и чудесный. Лучшие времена бывали, когда все отправлялись на войну, и мы оставались втроем.
Рэйт замолчал и скрипнул зубами, чувствуя в горле ком. Он сжал в кулак левую руку, которую проткнул Дидан.
– Мы тоже рассказываем сказки, но почти все они не такие уж приятные. Герои обычно пропадают