«Он пошел один, – думал Рудольф Джордах. – Отворил дверь ко мне в каюту, увидел, что я сплю, тихо закрыл дверь и ушел – ушел, чтобы найти свою смерть. Он презрел мою помощь, пренебрег мною, забыв, что я тоже мужчина, ибо решил, если вообще размышлял об этом, что для данной ситуации у меня не хватит мужества».
А внизу собирала свои вещи Кейт Джордах. Сборы были короткими. Поверх других вещей она положила белый свитер с оттиснутым на нем названием судна – Томас расхохотался, увидев впервые, как растянулись буквы на ее полной груди, – и васильковое платье, которое он купил ей к свадьбе всего неделю назад.
Она заставила Томаса жениться на ней. Именно заставила. Они были счастливы, но когда она, добропорядочная англичанка, воспитанная, как и полагается низшему сословию, в духе послушания, поняла, что беременна… Отсюда и свадьба. А не будь свадьбы, у этой расфуфыренной, болтливой бабы, жены Рудольфа, не было бы повода напиться и связаться с сутенером-югославом, попытавшимся содрать с нее шикарные розовые брюки; никому не пришлось бы ее защищать, и человек, которому муж этой суки и в подметки не годится, был бы нынче жив и здоров.
«Перестань, – велела себе Кейт. – Прекрати сейчас же».
Она с силой захлопнула крышку чемодана, уселась на краю койки, сложив на коленях свои быстрые ловкие руки – в ее крепком загорелом теле уже было заметно присутствие ребенка, – и в последний раз оглядела тесную каюту, за открытым иллюминатором которой привычно шипела вода.
«Томас, – думала она. – Томас. Томас».
«Кого звали Клотильдой?» – как-то спросила она.
«Королеву Франции. И еще женщину, которую я знал, когда был мальчишкой. У вас кожа пахнет одинаково».
Джин не было на яхте, державшей курс к французскому берегу. Она сидела в саду при отеле и смотрела, как ее дочь играет с молоденькой няней, которую Рудольф нанял ухаживать за ребенком, пока она, Джин, как выразился Рудольф, не придет в состояние, позволяющее ей самой заниматься Инид. «Когда это будет? – спрашивала себя Джин. – Через два дня, через десять лет, а может, и никогда?»
Она была в брюках и свитере. Подходящего платья у нее с собой не оказалось, и Рудольф облегченно вздохнул, когда она сказала, что не поедет на похороны. А она даже представить себе не могла, как снова ступит на борт «Клотильды» и выдержит осуждающие взгляды жены, сына и близкого друга убитого.
Утром