Как-то днем я сидела на кровати, закутавшись в плед, и занималась моим любимым домашним спортом – проходила тест в журнале «Фотоплей». Приятель Петрика расплачивался с ним за нелегальные товары американскими журналами, и я выучила их от корки до корки. В тесте говорилось, что, если влюбишься, почувствуешь щелчок, как будто пудреница закрылась. Я чувствовала этот щелчок каждый раз, когда видела Петрика. У нас всегда совпадали интересы – большая редкость, если верить этому тесту.
И вот в этот день ко мне зашел Петрик. Мне было так хорошо, что я даже не вникала в то, о чем он говорит. Я просто очень хотела, чтобы он задержался подольше.
– Ты посидишь со мной или тебе надо бежать?
Я вырезала из журнала фото Кэрол Ломбард. Она была вся в молочае, где-то в Лос-Анджелесе. Трудно чувствовать щелчок и одновременно вести себя как ни в чем не бывало.
Петрик подошел и сел рядом со мной на кровать. Матрас прогнулся.
– Нет, я ненадолго. Пришел попросить тебя помочь в одном деле. Это для Нади. – Он выглядел таким усталым и не брился уже несколько дней. – Ей надо на какое-то время скрыться.
Я вся похолодела.
– Что случилось?
– Не могу рассказать.
– Но…
– Нет, ради твоей же безопасности. Но ты должна мне верить. Есть те, кто хочет все изменить.
Я ни секунды не сомневалась в том, что Петрик связан с подпольщиками. Пусть он мне ни о чем не рассказывал, но я была уверена, что после прихода нацистов Петрик одним из первых вступил в подполье. Эти встречи поздно вечером. Исчезновения на целый день без всяких объяснений. Мой друг не ходил в больших черных ботинках, как некоторые ребята из подполья. Они не понимали, что эти самые ботинки делают их легкой мишенью для немцев. Он участвовал в подполье по-настоящему.
Я только надеялась, что это не так очевидно для эсэсовцев. Большинство из нас бойкотировали приказы немцев и саботировали все, что могли саботировать, но отечественная армия, она же Армия Крайова, или АК, действовала всерьез. Правда, вначале она представляла правительство Польши в изгнании в Лондоне и не называлась официально АК. Наше правительство передавало для нас информацию по Би-би-си и по польскому радио «Свит» и еще через все семнадцать подпольных люблинских газет.
– Кася, если хочешь помочь, ты можешь сделать для меня одну очень важную вещь.
– Все, что угодно.
– Когда Надя с мамой ушли, им пришлось оставить дома Фелку. Нацисты жуткие вещи делают с домашними животными евреев. Ты можешь пойти и забрать ее?
– А где Надя? Я могу с ней увидеться?
Меня больше не волновало, влюбились Петрик с Надей друг в друга или нет, я лишь хотела, чтобы с ними не случилось ничего плохого.
– Их чуть не арестовали, просто повезло, что они с мамой успели вовремя сбежать. Это все, что я могу тебе сказать.
– Из-за того, что они евреи? Но Надя ведь католичка.
– Она