Только в зале пиршеств, куда слуги ввели гостей, Митридат понял, чему радовался хозяин дома. «Рыбешка» оказалась настоящим чудовищем и имела чуть ли не пять локтей в длину.
По острому хребту и узкой длинной пасти было видно, что это гигантский осетр. Не менее, чем рыба, поражало серебряное блюдо, на котором она покоилась. Митридат готов был поклясться, что блюдо имело ту же форму, какой на кожаном щите Диофанта обладала Меотида, ограниченная берегами Таврики и противолежащим побережьем земли меотов. В довершение сходства с Меотийским болотом блюдо было заполнено застывшим желе с узором в виде гребешков волн.
Митридат не стал дожидаться приглашения и отважно кинулся к рыбе. Его примеру последовали близнецы и Диофант. К тому времени, когда вошел Перисад в сопровождении мальчика лет четырнадцати, между головой и хвостом «рыбешки» образовалась солидная брешь.
– Быстро вы вывели моего осетра на чистую воду! – добродушно смеялся Перисад.
Но Митридат, кажется, не понял шутки или даже не слышал ее. Он продолжал есть, наслаждаясь легким и ароматным мясом. Розовый жир тек по его подбородку и пальцам. Лишь насытившись, он откинулся на спинку кресла. Незнакомый мальчик не отводил от него пристального взгляда. В нем можно было уловить любопытство.
– Я не познакомил вас, – сказал Перисад оживленно. – Это мой воспитанник Савмак. Я думаю, вы будете друзьями.
После обеда Перисад увел Диофанта с собою. Ушли близнецы. Мальчики остались одни. Савмак, казалось, был смущен. На его скуластом лице выступил румянец.
– Ты здесь давно? – спросил Митридат по-эллински.
– Шесть лет, – ответил мальчик неохотно.
Он произносил слова с легким акцентом.
– Из какого города?
– Из Неаполя…
– Ого! – злобно выдохнул Митридат.
Он слышал о Неаполе от Моаферна. Судя по его рассказу, это был эллинский город в стране римлян. Туда Аристоника, Моаферна и других пленных гелиополитов привезли на триреме, а оттуда в Рим они шли пешком по мощеной дороге, подгоняемые копьями легионеров. И этот мальчик, наверное, сын одного из тех неаполитанцев, которые были свидетелями позора Моаферна и его друзей.
– И чего тебе здесь надо? – спросил Митридат вызывающе.
– Не тебе знать! – ответил Савмак, дерзко вскидывая голову. – Можешь убираться в свою Синопу.
Митридат сжал кулаки. Так с ним еще никто не разговаривал. Даже Ариарат, хотевший его смерти, держался как почтительный слуга.
– Перисад сказал, что мы будем друзьями, – продолжал Савмак, все более возбуждаясь. – Но я вас ненавижу. Вам мало своей земли, вы хотите отнять наши степи, а нас сделать своими рабами.
Этот вихрь неприязни ошеломил Митридата. «Конечно, это римлянин, – думал он. – Римлянин из Неаполя. Ведь бывают же римляне из Афин, Пергама, Александрии!»
– Выйдем