А в слове «экзистенциализм», между прочим, ничего смешного нет. Это такое учение, в основе которого лежит философский принцип: жить – не помирать! Ну, как-то так. И этот их Жан-Поль Сартр, он говорил, что жизнь по большому счёту – это то, что ты чувствуешь.
И значит, по логике, если ты чувствуешь, что Советского Союза нет, значит, его и нет. А если ты видишь и слышишь, то есть опять-таки чувствуешь, что вампир есть, то, значит, он есть, хотя его и не может быть. Не могло же быть вампира. А он был. И Советский Союз не мог развалиться. А его не стало. Дела…
Короче, был у нас на хуторе мужик, странный мужик, такой плотный, я бы сказал даже, что немного жирный. Это я бы сказал из чувства такта; по правде говоря, жирных на хуторе хватало, а он был, что уж тут, просто очень сильно жирный, ну прямо страшно исключительно жирный, иначе нет возможности его характеризовать. И кушал он, товарищи, хорошо… Обычный с виду мужик… Только он с войны пришёл уже какой-то тронутый. Вроде не раненый – руки-ноги на месте… Женился, потом жена умерла. Остался он один и больше уже не женился. Так и жил в нашем совхозе, работал в гараже, потом счетоводом.
Я его помню – обычный мужик! Бабы рассказывают, он, как на пенсию вышел, сидит у себя целый день в беседке и что-то жрёт: никого ж нет – детей нет, внуков нет – не обзавёлся, время ж надо как-то убить. По телевизору передачи не очень интересные показывают, хозяйство небольшое для одного человека, время девать некуда. А он как раз любил поесть. И что интересно, спиваться мужики часто спиваются, у нас на хуторе много кто спивается. Ну, не совсем чтобы до конца, но всякое бывает: и за бабой с топором гонялись, и по ночам на совхозной лошади девок университетских пугали. Случались тоже запои. И происходили деяния, за которые наказания предусмотрены Уголовным кодексом СССР. Но чтоб вот так извести себя едой – этого у нас в совхозе не было. Мужик, наверное, повредился умом на войне, но не сильно, не так чтобы бросалось в глаза, но был со странностями. И пошёл он не по питейной части, а чисто по линии жратвы.
Он пенсию получал, сторожем подрабатывал, огород небольшой – всё своё: кур держал, свинью. Нажарит себе, приготовит, из магазина принесёт – хлеба там, масла, халвы. Сидит в беседке, газетку читает и всё это жрёт. От комаров только отмахивается. Врачи решили, что он больной, направили на обследование. Ему рентген лёгких сделали – смотрят, в лёгких ничего нет. Ну, говорят, раз всё хорошо – возвращайся домой. Вот он вернулся домой и целый год жрал так, что соседи старались не смотреть. И вот тут-то его окончательно и разнесло.
Болел он недолго – в основном, кстати, дома,