«Ей лет сорок, – решил Вячеслав. – А если убрать эти морщины возле глаз и под нижней губой, то, может, около двадцати или даже меньше…»
В глазах испуг, будто женщина сама не слишком понимала, как здесь оказалась.
Гостья позаимствовала один из двух имеющихся в комнате стульев – деревянных, с высокой резной спинкой и искривлёнными ножками; они будто воссоздавали вокруг себя атмосферу дома-музея одного из великих писателей, – пододвинула его к книжному шкафу и теперь изучала его содержимое, пальцем вытирая пыль с корочек и сортируя книги по стопкам согласно одной ей ведомой классификации.
Увидев Вячеслава, она оставила своё занятие.
– Там есть керосиновая лампа… – сказал он. – А керосин – вон там, за печкой, если, конечно, в прошлом году я хорошо завинтил пробку и он весь не выпарился… Я вас не испугал? Не ожидал увидеть здесь гостей.
– Простите. Я проникла в ваш дом, – незнакомка огляделась и несколько раз кивнула сама себе, будто успела позабыть, где находится. – Просто здесь было открыто, и я…
Вячеслав замахал руками:
– Что вы! Всё в порядке. Для того здесь и не висят замки. Знаете, просто удивительно, что сюда кто-то заглянул… за десять лет здесь был только местный егерь, да и то зимой. Он оставляет мне записки на столе, приличного качества самогон, ещё иногда вяленого мяса. Отличный мужик. Правда, я его ни разу не видел. Он всё обещал заглянуть летом – когда я здесь бываю – мол, выпьем, и все дела… но не сдержал обещания. А может, заглядывал, да меня не застал. Никогда нельзя сказать заранее, когда работа позволит приехать. Кроме того, этот дом, строго говоря, мне не принадлежит. Им владели мои дальние родственники. С тех пор, как они умерли, я остался единственным, кто имеет хоть какую-то возможность сюда выбираться.
На губах женщины появился намёк на улыбку.
– Вы так много разговариваете. На самом деле это я должна оправдываться. Проходите. Будьте дома… а я, пожалуй, буду как дома. Простите, что не затопила печь и не приготовила обед. Не думала, что кто-нибудь придёт.
Она бросила взгляд в окно, будто желая удостовериться, что ноябрь никуда не делся.
«Конечно, она меня ждала!» – вдруг понял Вячеслав. Он не из тех людей, что чувствуют ложь за три версты, но сейчас – впервые в жизни! – что-то за рёбрами шевельнулось и шепнуло: «Неправда. Всё, что она сказала, – неправда».
От этого открытия ему стало неуютно. Вячеслав, поддевая носами пятки, неловко скинул ботинки.
– Меня зовут Мариной, – сказала женщина, вернувшись к книжным полкам. Будь она кошкой – могла бы забраться между ними и уснуть, прижимаясь спиной к корешкам.
– Далековато