Лауреат и орденоносец – скромный сутуловатый человек в очках с толстыми линзами… Сегодня, когда любить себя в искусстве – обязательное условие успеха, люди, подобные Михаилу Васильевичу Исаковскому, уже не появятся.
Про него и при жизни знали немного. Зато «Лучше нету того цвету…», «Одинокая гармонь», «Услышь меня, хорошая…», «Каким ты был, таким остался» и «Ой, цветет калина…», «Дан приказ: ему – на запад…», «Огонек», «Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех», «Колыбельная» («Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек, спи, мой звоночек родной…»), «Спой мне, спой, Прокошина…», «До свиданья, города и хаты», «Уезжает девушка на Дальний Восток», «Ой, туманы мои, растуманы», «И кто его знает» – так или иначе, подряд или вразбивку эти песни известны всем.
Исаковский не заботился о переложении своих стихов на музыку, композиторы хватались за них сами – потому что песня уже существовала. Она звучала внутри текста. Она родилась вместе с автором. Как и природная немыслимая простота, «впадать» в которую Исаковскому не было необходимости. Простота, надо заметить, высокохудожественная, рафинированно грамотная, тщательно отредактированная.
Военные стихи Исаковского рвут сердце на части и пробивают любую обшивку. Знаменитый призыв Константина Симонова «Убей его!» опубликован 18 июля 1942 года, но еще 10 декабря 41-го появились обращенные к немцам строки Исаковского: «Уже отходную запел вам ветер на тысячи различных голосов, уже мороз выходит на рассвете командовать парадом мертвецов…». Макабрическое ощущение, что противостоят не только живые живым, но и мертвые – мертвым, что небытие грозно поднимается на защиту бытия, наконец, саму размытость грани между тем и другим – все это Исаковский выразил раньше коллег.
Мирные стихи Исаковского пленительны, как светлая июньская ночь. Они дышат теплом и лаской, они живые. «Михвас» естественно сопряг революционную романтику с романтикой вечной, житейской, земной. С эротизмом сеновала, если хотите. «…Будто в полночь месяц на откосе растерял серебряные кольца, и взасос на скошенном покосе целовала Таня комсомольца…» Его герои объединяют частное и общественное в таком ликующем порыве, что кажется – только так и должно быть. «Всю ночь поют в пшенице перепелки о том, что будет урожайный год, еще о том, что за рекой в поселке моя любовь, моя судьба живет…» Исаковский легко переводил любовную лирику на язык собраний и протоколов, причем в его добродушной иронии не угадывается ни капли яда. Вообще, если народился однажды в бедной русской избе наш собственный мистер Пиквик, это был именно Исаковский…
Право на озорную шутку и подлинную боль Исаковский отстаивал всю жизнь – с крестьянским упрямством. Другого наследства, кроме искренней натуры, он из деревни Глотовка не вынес. Судьба Миши Исакова