– От бати письмо давно было? – вдруг спросил Иона.
– Последнее еще весной, – пробубнил Сергей и склонился над раковиной – мыть чашки.
– Врешь, – тихо сказал брат. – Как сивый мерин.
Сергей обернулся, насторожился.
– Чего уставился? Тебе в конце июля письмо было. А ты до сих пор ответить не соизволил.
– Не получал я! Не было, – удивился Сергей. – Что мне врать?.. Хотя как раз в июле почтовый ящик сожгли…
– Конечно, – не поверил брат. – А письмо сгорело… Ну-ну… И от Тимки тоже письмо сожгли?
– И от Тимки не было! – уже возмутился Сергей. – Что за допрос?
– Допрос? – поморщился Иона. – Допрос с пристрастием… Только не я тебя, а поскребыш нас обоих допрашивает. На, читай! – Он выдернул из кармана конверт и припечатал его к столу, а сам сел на табурет, ссутулился.
«Здравствуй, большачок! – прочитал Сергей. – Я знаю, что твоя обязательно прочитает это письмо, а мне бы того не хотелось. Так что ты, Катя, можешь не читать дальше. Про Белошвейку я больше ничего писать не буду. Дело касается только нас троих, братьев. Я Сереге написал – ни ответа ни привета. Батя ему тоже писал в конце июля – молчит. Так что я пишу тебе на старый адрес, потому как не знаю нового. Может, у тебя, думаю, совести больше, чем у некоторых ученых, так ты ответишь и про свою семью вспомнишь. Верней, не про свою, а про нашу. Я все понимаю, у вас там в городе дел по горло, начальники все, занятые, только про батю нашего все равно забывать не надо. Он у нас один, и другого не будет. Это баб можно менять, а родителей не заменишь. Конечно, мне вас, старших, учить не с руки, но я только спросить хочу: у вас совесть есть? нет? Или вы ее совсем там затуркали? Вам с Серегой батя нужен был, пока вам машины покупал да квартиры, а теперь что? Можно на него и оглоблю положить? Хоть бы раз кто за лето появился! Вас же не на каторгу зовут – к бате, домой. Вы бы хоть для отвода глаз заскочили, и то бы он рад был. Дождешься вас, как же! Ладно, на Серегу там самолов поставили, он попался, как ерш на крючок, – еще и заглотнул. Ты-то, большак, каким местом думаешь? Вольный теперь, так приехал бы. Или стыдно перед батей? Так батя все поймет, он не слепой, все видит. А пишу я так потому, что с нашим батей творится черт знает что. В начале лета его избили, вместе с Артюшей. Какие-то парни в Яранке. Не знаю, как у вас, у меня сердце кровью обливается. Да он что – безродный, одинокий? Заступиться за него некому? В старое время у нас в Стремянке за такие дела этим паразитам пасти бы порвали! А он теперь в суд даже не хочет подать. Участковый хотел сам дело возбудить, так батя пошел к нему и сказал, будто он сам первый начал. Они с Артюшей. С Артюши какой спрос? Ощепкин все видал, да молчит, кержак. Эти парни у Яранки сосняк порубили и отвалили как ни в чем не бывало. Ихнего старшего я с сетями на реке поймал,