Куняев изобразил на помятом лице нечто похожее на улыбку и широким жестом конферансье приглашающего на сцену артиста, предложил стражам порядка войти.
– …Конечно, мы вас понять можем Станислав Никифорович. Но и вы войдите в наше положение. Городок наш небольшой. Каждая собака, можно сказать, на виду. А она пол улицы загородила – ни проехать, ни пройти. И лягается. И ни кого к себе не подпускает, гадюка. А пристрелить жалко. Да и казённое имущество, как ни крути. Вам
же за неё потом и отвечать придётся….
– Кто? – Тупо спросил ничего не понимающий и чувствующий как последние волосы дыбом встают на голове, быстро трезвеющий патриот-режиссёр.
– Да коняка ваша. Кто же ещё!? – Почему-то обиженно и раздражённо ответил пожилой милиционер. – Мы вам товарищ режиссёр уже полчаса об этом толкуем. Конь ваш придурошный.
– Кино конечно у нас искусство наиглавнейшее. И конь ваш знатный. Красавец, ничего не скажешь. Не то, что у нас в деревне. Огонь. – Поддержал коллегу второй милиционер. – Но вы, всё же распорядитесь, что бы его с дороги прибрали. Движению мешает. Тем более, что на Школьной живёт тесть самого председателя исполкома товарища Мартыненко. Как бы до товарища Мартыненко инцидент не дошёл. А там и до
вашего киношного начальства.
С этими словами, козырнув, милиционеры удалились. А режиссёр трясущимися
руками долго и бестолково шарил под столом среди пустой посуды. Нашёл бутылку недопитой «Посольской» водки. И со словами: «Какой, блин, конь?» жадно сделал несколько глубоких глотков так, что жидкости в бутылке заметно поубавилось. Отдышавшись, режиссёр подумал, что больше никогда не выпьет ни стопки с этими придурками Шмаковым и Нармандяном и агентом Моссада* оператором Аркашей Штейнбергом….
На мгновение в воспалённом мозгу Куняева родилась робкая мысль что вообще
«бухать» пора «завязывать», что возраст не тот, сердечко пошаливает, здоровьем
заняться пора…. Но волевым усилием Куняев задавил мысль-контру в зародыше.
И ещё подумал Куняев, что хорошо бы взять отпуск. Хотя бы на месяц…, на пару
недель…, на неделю. Послать к чёрту этот балаган и махнуть к Валентине и детям в Анталию. А, ещё лучше, в Вену к Ильмирочке. А то в этой грёбанной