Бросив на стол серебряную монету так, что она зазвенела, Харальд поднялся и, огибая столы и стулья, двинулся к сидящему старику. Не замечал, что, пока шел, разговоры невольно смолкали и все больше взглядов, полнившихся удивлением, бросалось вслед странному чужаку.
Голова седая, а двигается легко, как юноша, ведет себя уверенно, будто не в первый раз здесь, и в то же время лицо – совершенно незнакомое.
Не обращая внимания на подозрительные и просто любопытные взгляды, Харальд подошел к старику, присел перед ним на корточки.
– Эрик, – сказал негромко. – Эрик, проснись!
Морщинистые веки затрепетали и медленно поднялись. Глаза, обнаружившиеся под ними, были выцветшие, подслеповатые, а ведь некогда под грозным взором Бычьей Ноги дрожали враги.
Некоторое время старик вглядывался в незнакомца, затем спросил с недоверием:
– Ты меня знаешь? – Голос был дребезжащий, как звон перетянутой струны. – Откуда?
– Неужели ты не помнишь меня?
Старик вгляделся еще, и по его лицу скользнуло недоумение, сменившееся гримасой ужаса. Эрик захрипел, глаза его расширились:
– Нет, не может быть!
Харальд услышал за спиной шаги, гневное ворчание. Тяжелая ладонь опустилась ему на плечо. Грозный голос проревел:
– Эй, что ты сделал с Эриком?
Но старик уже пришел в себя. Хотя и хватал воздух жадно, словно выловленный карась, а в глазах все еще плавал испуг, сказал поспешно:
– Не трогай его, Левий! Это мой… очень старый знакомый.
– Ладно! – Невидимый Левий убрал руку, шаги его стихли за спиной.
Послышался гомон – возобновились разговоры.
– Неужели это вправду ты… Харальд? – Бычья Нога произнес имя неуверенно, словно еще сомневался, в голосе его слышалось удивление.
– Да, я, – ответил Харальд. – Как видишь, я жив!
– Да, да, – прохрипел Эрик, затем захохотал, обнажив сточенные желтые зубы. Изо рта у него воняло, летела слюна, липкая и горячая. – Я всегда верил, что ты не дашься смерти так просто! Но раз ты вернулся, значит, снова война? Опять будешь набирать армию?
– Нет, – покачал головой Харальд, ощущая, как сужаются глаза, а лицо становится мрачным. – Я больше не маг и не хочу воевать. Я просто хочу знать, где мой сын.
– Младший? – В светлых старческих глазах мелькнуло отвращение, точно при виде мерзкого паука на коленке.
– Что значит – младший? У меня один сын!
– Харальд Младший, – просипел Эрик. – Таково было его прозвище… Он здесь, в городе. В голосе старика звучала неуверенность.
– Это я знаю! – сдерживая нетерпение, проговорил Харальд. – Но где точно?
– Он служитель Больного Бога. – Старик говорил медленно, цедя слова через крепко сжатые зубы, на лице его застыла гримаса омерзения. – Храм его здесь недалеко, на улице Дырявых Горшков.
– Служитель? – Харальд ощущал