То есть сначала он на глазах у ребенка кого-то убивал, потом выходил из комнаты, а через минуту вбегал в нее, хватал плачущую дочку за плечи, тряс и кричал: «Кто? Кто это сделал?» Меня потряс тот фильм. Разве могут две противоположные личности уживаться в одном человеке? Теперь я знаю ответ, я его видела. Могут.
Депрессия превращает одного человека в совершенно другого. Моего мужа зовут Миша, но иногда он Чарли. Нет, он, конечно, не убивает людей, не расчленяет животных и не совершает преступлений под покровом ночи. Единственное преступление, которое совершил Чарли, – пришел и отнял у нас Мишу, уволок его в сумерки и держит там в заложниках. Чарли – это такой нарицательный образ человека в депрессии.
Жизнь выставляла счета и напоминала об обязательствах. Мише звонили с работы, с учебы, ремонтники. Звонила я, говорила: «Купи молока». Чарли раздражался, кутался в сумерки. Ему было плевать на молоко, на меня и даже на себя. Чарли хотел чуриков и сумерек.
Первое время, когда ты еще не знаешь, что депрессия уже пустила в человеке свои метастазы, ты живешь как ни в чем не бывало и списываешь постоянную хандру, перманентное недовольство и вспышки агрессии на его усталость, проблемы на работе. Ты пытаешься взять ситуацию под контроль, таскаешь человека в театры и гости, постоянно спрашиваешь: «Да что с тобой?»
Ты спрашиваешь у Миши, а Миши уже нет. Есть Чарли. Ты начинаешь подозревать, что проблема в измененном сознании человека, в том, что он Чарли. Чарли не хочет тебе отвечать, ты его раздражаешь. Ты открываешь дверь в его сумерки, и сквозь проем сочится свет. Чарли отвечает агрессией – беспочвенной, злой, токсичной.
В конце концов ты все поймешь и перестанешь открывать дверь без очень уважительной причины. Вам с Чарли не о чем говорить. Да что там – эту дверь очень хочется заколотить, а потом сбежать, далеко-далеко.
Но сбежать – это слабость, это бросить человека в беде. Так нельзя. Нужно набраться смелости и научиться видеть в темноте. Потом войти в сумерки, найти там Мишу, протянуть ему руку, сказать: «Пойдем!» – и выбежать на свет. Вдвоем. А вот потом заколотить дверь, чтобы Чарли навсегда остался там, в своих заколоченных сумерках.
Однажды Миша лежал на диване, к нему подбежала наша маленькая дочка, стала трогать ладошками его лицо и что-то смешно лопотать на своем языке. Мой муж бы схватил ее, подбросил к потолку, зарылся бы в ее ладошки, засмеялся, защекотал, зацеловал. А Чарли просто отвернулся к стене.
Вот это отличная зарисовка про депрессию: когда к тебе рвется жизнь, а ты выбираешь стену.
Чтобы объяснить контраст между Мишей и Чарли, я приведу пример. Мой муж – очень заботливый человек. Он любит через действие. Он думает обо мне наперед и решает проблемы, которые еще не возникли. Например он мог приехать за мной на мероприятие, где я целый день хожу на каблуках, и привезти балетки. То есть он подумал о том, что я могу устать на каблуках, и решил эту проблему до того, как я произнесу: «Блин, ноги болят, жуть».
Чарли, как и любой человек в депрессии,