В два часа дня мой рабочий день заканчивается. Хотя он был короче, чем смены, которые ждут меня на следующей неделе, необходимость находиться среди такого количества людей отняло у меня все силы до последней капли. Но на отдых нет времени. Когда я тащусь к стоянке, телефон вибрирует, и я читаю очередное сообщение от Эви.
СЭММИ НЕ ОПРАВДАНИЕ. УВИДИМСЯ В 8.
Вот отстой. Она не уймется, пока я не смирюсь. Признав свое поражение, я паркуюсь во дворе. Может, в доме у Дрю я найду, где спрятаться. Если бы только у него был бассейн.
Дома Сэмми оценивающе смотрит на меня и говорит, глядя на меня слишком-мудрыми-для-его-возраста глазами, дребезжаще кашляет и говорит:
– Паршивый денек?
Я напоминаю себе, что по-настоящему паршиво принимать двенадцать таблеток от муковисцидоза в день и жить с угрозой, что еще до окончания школы тебе потребуется трансплантация легких. Я отвечаю:
– Просто привыкаю к новой работе.
Если бы только я могла рассказать ему о том, что у него есть шанс попасть в число кандидатов на AV719. Но я еще не хочу давать ему надежду. Когда надежда – самый ценный ресурс, который у тебя есть, привыкаешь обращаться с ней с осторожностью.
И страхом.
Эви заезжает за мной в восемь вечера. Она выглядит свежо в своем неоново-зеленом платье и с лентой того же цвета в волосах. Когда мы садимся в ее машину, она говорит:
– Если ты просто расслабишься, вечеринка будет просто супервеселой. К тому же, потом тебе не нужно садиться за руль.
– Может быть, мне придется сесть за руль. Если мы поедем в отдельных машинах, тогда…
Она газует, разгоняя двигатель.
– Это не экологично. Если захочешь уйти раньше, используй кодовое слово.
На двух других вечеринках, на которые она вытащила меня в этом году и за которые также начислила мне очки в экспозиционной терапии, я не воспользовалась спасительным кодовым словом, поскольку считала это бегством, и Эви это знала.
Она дергает свои ожерелья.
– На самом деле мне нужно чаще заставлять тебя выходить в люди. Чтобы терапия действовала.
– А что, если все, чему ты подвергаешь меня, вредит мне?
Я щелкаю резинкой, которую ношу на запястье.
Она тут же резко вытягивает руку, чтобы выхватить ее у меня.
– Сколько раз тебе нужно повторять? Если у тебя волосы, как у Рапунцель, пусть все это видят! И если у тебя невероятно стройное тело – тоже! А эта рубашка на тебе мешком сидит.
Я скрещиваю руки.
– Мне в ней спокойнее. Сделай тут для меня послабление, ладно?
Она вздыхает.
– Эйс, если ты правда, на самом деле считаешь, что ты против, я развернусь и отвезу тебя домой. Но я правда, на самом деле надеюсь, что ты справишься с этой своей проблемой страха-перед-миром.
– Проблемой? Не то чтобы я не пыталась. Уж кто-кто, а ты должна бы…
– Я