Сделав еще глоток, Горди перешел к правому краю стены, к листу ватмана, покрытому цифрами и вычислениями, и продолжил:
– Немного математики. Возьмем Фогги-Боттом. С каждого из нас стригут за обучение сорок пять тысяч в год, и все платят. Никаких стипендий и грантов – того, что предлагают настоящие школы, – здесь не существует. Итого сорок пять миллионов чистыми. Преподавателям платят около ста тысяч в год, что далеко от средних двухсот двадцати, которые получают педагоги в государственных школах, но все равно – золотое дно для тех клоунов, которые учат нас. Дипломированных юристов, ищущих работу, выпускают немерено, и они выстраиваются в бесконечную очередь соискателей – разумеется, лишь потому, что мечтают работать с нами, студентами. Наша школа любит хвастаться соотношением количества студентов и педагогов: десять к одному – можно подумать, что со всеми нами талантливые преподы занимаются в маленьких уютных классах, да? Помните курс по гражданскому законодательству в первом семестре? В аудиторию Стива-заики нас набивалось человек двести.
– Откуда ты разузнал про их жалованья? – перебил его Тодд.
– Поговорил с одним из них, навел справки. Он якобы читает административное право на третьем курсе, а мы его и в глаза не видели. Его выгнали два года назад за пьянство в рабочее время. Мы с ним вместе надрались, и он мне все рассказал. У меня есть свои источники, Тодд, и я знаю, что говорю.
– Ладно, ладно. Мне просто стало любопытно.
– Итак, в Фогги-Боттом числится около ста пятидесяти преподавателей, в лучшем случае на них уходит пятнадцать миллионов в год. – Горди указал на скопление цифр, которые издали сложно было разобрать. – Далее: администрация с верхнего этажа. Вы знали, что наш безграмотный декан получает восемьсот тысяч в год? Конечно, не знали. Декан Гарвардской юридической школы получает полмиллиона в год, но, с другой стороны, ему ведь не приходится поддерживать в рабочем состоянии конвейер по производству дипломов и следить за соблюдением баланса доходов и расходов. У нашего – прекрасное резюме, на бумаге смотрится отлично, он хорошо говорит, если говорит хоть что-нибудь, и показал себя преданным умельцем создавать фасад этому рэкету. Рэкли хорошо платит своим деканам и ждет, что они станут хорошо продавать мечту. Накинем еще, скажем, миллиона три на прочие раздутые зарплаты, и можно с уверенностью сказать, что администрация ежегодно обходится школе в четыре миллиона. Хорошо, проявим щедрость: пусть будет пять миллионов. Таким образом, расходы составят двадцать миллионов. В прошлом году четыре миллиона ушло на содержание школы: здание, обслуга и, конечно же, реклама. Почти два миллиона потрачено на то, чтобы заманить в ловушку еще больше одураченных душ, заставить их поступить в Ф-Б, начать занимать деньги и устремиться к блестящей адвокатской карьере. Это я знаю, потому что у меня есть друг – очень хороший хакер. Кое-что он раскопал, а кое-что – нет, и был очень впечатлен секретностью