«Когда он пил – а пил он всегда, он очень злился на нас, – говорит Линда. – И он начал нас по очереди выживать. Первой оказалась моя младшая сестра Нэнси. Сэл поставил матери ультиматум, и она отправила Нэнси жить к нашему отцу в Калифорнию».
Следующей стала Сара. «И как только он ее выжил, – говорит Линда, – наступила моя очередь». Но мать Линды не хотела, чтобы та ушла и в доме не осталось ее родных детей. Сэл согласился оставить Линду, но стал постоянно притеснять ее. «Следующие несколько лет были сущим кошмаром. В попытках сделать меня несчастной его изобретательность не знала границ».
Сэл запретил матери Линды тратить на нее деньги – ни одной копейки. Он выбрасывал ее одежду. Он прятал ее книги и наводил беспорядок в ее комнате, чтобы разозлить ее.
«В своем доме, – не уставал он ей говорить, – я что хочу, то и делаю».
Затем одним холодным февральским днем Сэлу взбрело в голову, что Линда что-то украла у одной из ее сестер, которые в то время были у них в гостях. Линда это отрицала, чем довела Сэла до бешенства. В итоге он ударил ее по лицу.
Линда дала ему сдачи.
«Это был один из лучших моментов моей жизни, – вспоминает она сейчас. – Во мне накопилось столько сдерживаемой злости».
Эта драка стала последней каплей для Сэла. На следующий день он подтащил Линду к двери и сказал, чтобы она убиралась. Без пререканий, без обсуждений, без времени на сборы – просто: «Вали». Мать плакала, но сделать ничего не могла.
«Итак, я спустилась вниз, взяла свой маленький десятискоростной велосипед и вышла».
Прямо в метель.
Ветер завывал, и сугробы росли на глазах. Улицы были пустынны, редкие машины медленно ползли по дорогам. В такую метель никто без необходимости не выходит на улицу. Но у Линды выбора не было.
Она стояла на тротуаре возле своего дома и думала, что ей теперь делать. Единственное место, куда она могла пойти, – дом ее подруги Синтии, – находился в четырех милях отсюда, на Брайтон-Бич. Линда взобралась на велосипед и начала пробираться по сугробам. Дорога была долгой и холодной, но останавливаться она не могла. Линда двигалась вперед, цеплялась за жизнь.
Через три часа она увидела дом своей подруги и окоченевшей рукой постучала в дверь.
«Мой отчим вышвырнул меня из дома, – сказала она Синтии. – Мне больше некуда пойти».
Конечно, решение о том, оставить ее или нет, принимала не Синтия. Решать должен был ее отец Ирвин.
Работающий на неполную ставку вдовец с четырьмя детьми и скудным бюджетом, Ирвин жил в маленькой обшарпанной квартире, где едва хватало места для его собственной семьи. С какой стати ему брать к себе чужого подростка? Замерзшая, едва живая Линда стояла в фойе, пока Синтия объясняла своему отцу ситуацию. Наконец Ирвин подошел к двери и сурово посмотрел на промокшую девушку.
Потом он положил ей руку на плечо и сказал слова, которые она никогда не забудет.
Он сказал: «Оставайся сколько захочешь».