– Достаточно околично замечено, должен сказать, – пробормотал он. – Сара знает свою клиентуру…
В штаб-квартире мы обнаружили мисс Говард и сеньору: как и в прошлый раз, они устроились в мягких креслах. На сеньоре Линарес было то же черное платье, хотя вуаль была поднята – раны ее выглядели немногим лучше, чем в последний ее визит. Казалось, у нее камень с души упал при виде доктора Крайцлера, и, стоило им начать беседу, сеньора раскрылась перед ним, как не раскрывалась ни перед мистером Муром, ни перед братьями Айзексонами, когда те ее осматривали. Что же до нашего доктора, он полностью сосредоточился на гостье, хотя от меня не ускользнули молниеносные взгляды, коими он окидывал помещение: он явно думал и о других вещах – о том, что происходило настолько недавно, что даже не успело толком завершиться.
Осмотр доктором сеньоры длился чуть больше часа и, разумеется, включал вопросы, которые большинству людей показались бы совершенно не имеющими отношения к делу: о ее семье, детстве, местах, в которых она росла, как она познакомилась с мужем, почему вышла за него. Затем последовали другие, более личные, касавшиеся последних лет их брака. Сеньора с готовностью отвечала на все, хотя очевидно не понимала их цели. Думаю, доктор, видя такую податливость, продолжал бы в том же духе и дольше, если б мог; однако стоило сеньоре заметить, что уже половина десятого, она жутко разнервничалась и призналась, что у нее почти не осталось времени придумать правдивую легенду для столь долгого отсутствия, и ей нужно срочно возвращаться домой. Сайрус отвез ее в экипаже и вернулся на шестой этаж ровно в тот момент, когда на город опустилась настоящая тьма.
Те несколько минут, пока он отсутствовал, доктор бесшумно мерил шагами комнату: может, обдумывал услышанное, может, размышлял о чем-то более давнем, может – и то, и другое. Никто не решался прерывать его раздумий. И только звук возвращающегося лифта вывел его из задумчивости. Он как-то пусто оглядел нас, обернулся к мисс Говард, включившей подле себя небольшую электрическую лампу и сидевшей теперь буквально на границе света и сумрака.
– Ну что, Сара, – произнес доктор. – Что стало с нашей доской?
Мисс Говард радостно улыбнулась и едва не вприпрыжку бросилась к японской ширме, ухватилась за огромную грифельную доску в раме и вытащила ее оттуда, развернув лицевой стороной к столам. Доску совсем недавно тщательно протерли.
Доктор подошел к ней и какое-то время просто смотрел на ее черное пустое пространство. Затем снял сюртук, выбрал свежий кусок мела, переломил его пополам и быстрыми, отрывистыми движениями начертал вверху: ВОЗМОЖНОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ. Потряс куском мела в сомкнутой ладони и повернулся к нам:
– Боюсь, начать нам придется с ерунды, – провозгласил он. – Первейшая наша задача заключается вот в чем: изучить возможную политическую подоплеку преступления. Хотя должен предупредить вас, пока мы не двинулись дальше, – я в ее существование