что на две трети поредело вражеское войско
а на рассвете четвертого дня
они обратились в бегство
а потом ко мне понаехало столько королей
сколько Вам и не снилось
они надарили мне кучу дорогих подарков
напоили горячим красным вином
и поведали тридцать восемь
увлекательных историй
о доблестных рыцарях
которые я Вам не расскажу!
Авентюра рыцарская программная
М. Тумеле, другу рыцарей и поборнику рыцарства.
Я лыцарь, я лыцарь, я лыцарь!
Я лыцарь на резвом коне.
Простушек румяные лица
вослед улыбаются мне.
Я лесом, я лесом, я лесом,
я лесом и долом лечу!
А ночью каленым железом
телесные раны лечу…
Воюю, воюю, воюю,
воюю во славу Христа!
С победой приду – поцелую
Прекрасную Даму в уста.
Авентюра рыцарская гедонистическая
Я в битве одолел врага
и, ноет, чувствую, нога,
и вижу: постоялый двор,
и я оставил темный бор
и с места устремил коня —
погреть колено у огня.
Я спешился и пнул ногой
тугую дверь, шагнул другой —
гляжу: для трапезы накрыт
дубовый стол, камин горит.
Я сел за стол, налил вина
и, кубок осушив до дна,
схватил баранины кусок,
и разломил, и брызнул сок
в глаза. Едва смахнул с лица
горячий жир – три молодца
стоят, сжимая топоры
и выжидая до поры.
Ага, друзья, так-так, ну-ну…
Карасик плавает по дну,
по небу ходят облака…
Моя проворная рука
схватила рукоять меча,
и я удар нанес сплеча
и разрубил на шесть частей
своих непрошеных гостей.
Допил вино, доел мясцо
и только вышел на крыльцо —
еще четыре молодца…
Ах, ламца-дрица-гоп-цаца!
Я меч занес над головой,
а через миг уже травой
от рдяной крови вытирал
булатный меч, а он играл
багряной сталью на заре,
и тихо было на дворе…
И тут я оседлал коня,
и только видели меня!
Авентюра, записанная рыцарем-этнографом в глухой германской деревушке на рубеже VI–IX веков от Рождества Христова
Одна дама
гуляла у моря,
а был тама
еще разбойник по имени Боря.
Дама была же
из очень хорошего рода
и не думала даже
про такого урода.
А Боря тот как завидел фрау,
понятное дело, влюбился…
Ах, лучше б он выпил отраву!
или на свет не родился…
Но вот он подкрался к даме
сзади, как подлый бандюга,
а та лишь воздела длани,
призывая далекого друга.
А после она в берлоге
претерпела немало