мне под рёбра
..и подхожу, и тонко
улыбаясь, погружаю пальцы
ему под рёбра
..и тысячи тысяч зеркал друг напротив
друга
..и тысячи мы
..подходят, и..
в глубину, без ножей
по локоть, в самую глубь.
чёрт возьми!! до самого всхлипа,
до дрожи, трещотки,
до мостика
выгнутого хребта, —
.............................
надорванным горлом
играет виолончель.
..и отходит, и снова
открываешь себя наугад
как книгу, вытащенную приливом, —
мокрого, злого, дрожащего
пронзительно детского
никчёмного
выкидыша всей вселенной,
бесконечно благодарного
за солёную воду
на лице, —
на равнодушье металлических прутьев.
ты уже феникс,
привыкни.
более не скелет,
даже не пасынок чьей-то войны.
ты – глаз зимы
выпуклый, когда маршируют чёрные фуражки,
и время от страха сворачивалось молоком.
башенный чёткий страж,
приглашение, как на танец, в подвал.
37-й год, отчаянные глаза мандельштама,
чей-то дедушка.
история, вскрой мне вены.
золотоглазый наматывает круги
вокруг, —
как бинт вокруг шеи,
как клейкая стрелка воображаемых часов
«сколько ещё?»,
как казённый воздух.
я рассказал.
может, хватит?..
О доме
..брат мой, сердце волчее,
ты куда же такой безумный?
молча
губы вжимаешь в зубы,
запрокинув к лампе башки Везувий.
ты зачем такой сумасшедший?..
– на зелёной луне – пришельцы.
вкрадчивые аssасины пустой маршрутки,
стремительные, как абсент.
гулящий ветер со льдом,
декабрьский
в стакане моём.
– жёлтые маршрутные апельсины
жмурятся, заглядывая в проём
твоей незабитой оконной щели:
ветерок, сквозняк, бездна —
ты об этом?
– да. памятью всех странных вещей
не вытравить, не захлопнуть форточку.
всеми подвалами её не согреть.
я просто устал смотреть.
..и когда я доведу свои очки до нужной кондиции
(в смысле, ослепну и сломаю их насовсем),
когда проиграны нами будут все были и небылицы
поперёк радиосхем;
и от клацанья затвора когда
станет не сумрачно, а «наконец-то!» —
вот тогда-то я заклею подорожником провода,
уходя по дороге в детство.
где шмели гудят басовой струной
в песенке про не-таких-как-все.
знаешь, мне так давно хочется в ту совсем иную страну..
там кони – как боги в овсе.
там прохладно и не очень хочется пить,
шелковиста