И Танюшка уже при мне говорит маме: «Отдай салат Светланке, ведь отец же сказал, что я все равно умру». Мама не стала устраивать скандал, промолчала, потому что не хотела, чтобы Танюшка нервничала. У нее была опухоль головного мозга, и вообще она была больным, обреченным человеком. А отец ведь еще хуже сказал: «Она все равно сдохнет!»
И тут у меня произошел взрыв. Мне тогда еще двенадцати не было, я до сих пор не понимаю, как на меня такая ненависть накатила! Я пошла на кухню, схватила два ножа, чтобы зарезать его, и просто сказала: «Я убью тебя!» Какой крик вокруг был, я даже не помню… Он не спал в доме неделю. Вообще не спал, боялся. Ушел к соседям.
Он убежал, а мама не могла разжать мои руки. Порезалась даже нечаянно, но не смогла вытащить ножи. Танюшка меня успокаивала и руки мне гладила. Эта мертвая хватка, когда я не могла разжать пальцы, случилась у меня уже второй раз.
Мертвая хватка
Первый раз это произошло еще до переезда на квартиру. На соседней улице, в ближайшем к нам доме жила одна бабка. Мы ее звали бабка Няня, потому что у нее язык отсох. Что-то случилось, она перестала нормально говорить, могла только: «Ня-ня-ня!» Она была ведьмой, а я дружила с ее внучкой. И бабка эта меня просто ненавидела. К моей сестре Танюшке хорошо относилась, а меня – не-на-ви-де-ла! У нас с ней были постоянные стычки. Она всегда следила за мной, и я ее присутствие чувствовала всегда и везде. Если я выходила во двор, я всегда знала, когда она смотрит на меня через забор. Тогда я поворачивалась и смотрела на нее в упор. Ленка, моя подруга, рассказывала про нее много всяких страшных историй. Она видела, как ее бабка колдует, летает. Я сама не видела ее летающей, но четко понимала, что бабка это делать умеет, что она – ведьма!
Все знали, что она занималась черной магией, многим делала плохо. Только плохо. Рассказывали, что на свадьбе одна невеста из-за нее заболела. У нас на Купоросном все деревенской магией занимались, заговорами всякими. Это ведь пригород был, поселок, практически деревня. Бабуля моя, например, знала заговоры от ячменя на глазу. Но это же в любой деревне все знают. А вот та бабка – другое дело, она много чего умела черного. Она просто нутром не хотела, чтобы Ленка, внучка ее, дружила со мной. Именно со мной. Я чувствовала, что я ее раздражаю, что она меня хочет подавить, подчинить. Сейчас я причину понимаю, могу объяснить, что ее темная сущность меня не принимала, а тогда только чувствовала…
У нас был сарай для угля, дров, всякого хлама, на стенах санки висели… Там было одно крохотное окошко и дверь.