Не надо думать, что Шишкин-младший – ходячая литературная энциклопедия. Просто, под впечатлением истерики, которую устроила на экзамене несчастная сокурсница, он тогда перепроверил свои знания – залез в полное собрание сочинений АСа Пушкина, проштудировал пространные комментарии к роману и к стихотворению, предлагающему красавице проснуться. А потом вполне успешно сокурсницу утешил. Сопереживаниями и всем прочим, во что, зачастую, такие сопереживания выливаются или незаметно переходят. Как там у Шекспира? «Она меня за муки полюбила, а я её за состраданье к ним»? Вроде бы так Отелло о Дездемоне? Ну, там так, а у Шишкина – наоборот. Зато никто никого не душил и не резал. «Злодей мавр, а попросту говоря, араб, поначалу придушил бедную женщину до потери сознания, – если безоговорочно доверять тексту в изложении Пастернака, – а потом истыкал кинжалом. В акте судмедэкспертизы это бы изложили, наверное, так: «Потерпевшая скончалась не по причине асфиксии, наступающей обычно вследствие удушения, а из-за множественных колото-резаных ран, нанесённых острым предметом…»
Шишкин угрюмо хмыкнул. После Машкиной атаки в мозгах действительно был полный сумбур. Вот и опять что-то стихотворное…
Уеду в Чмаровскую осень.
Там лепота и в небе просинь.
И сразу выдам там шедевр…
Дальше дело не пошло. Подходящей рифмы под «шедевр» в голову не лезло. «Консерв», «нерв»… Можно, конечно, вымучить что-то типа: «И сразу выдам там шедевр, // Такой, что вздрогнет каждый нерв». Но что-то подсказывало, что вздрагивающий нерв – это нечто новенькое в сфере медицины, но не поэтический образ. У лягушки подопытной, когда бедолагу током мучают, лапка вздрагивает, а не нерв.
Однако, уподобляясь закоренелому графоману, Шишкин-младший тут же внёс строчки в блокнот, который привык таскать в кармане и периодически пополнять озарениями в стихах и прозе. Для чего, и сам не ведал. Вроде бы в литераторы не намеривается. К сочинению прозы совершенно равнодушен, а стишочки… Пописывает, бывает, под настроение, но чаще – на потребу публике или по случаю. Оригинальничает и юморит, правильнее сказать.
«Вот, кстати, вздрагивающий нерв в ироническом аспекте – вполне!» – отметил Александр. И опять вернулся в своих сумбурно-хаотических размышлениях к классикам из девятнадцатого века.
А все-таки немало общего у него с ними. Вот тогда эта мода: каждая молодая дворяночка обязательно обзаводилась красивым альбомчиком. Да и дамы постарше не гнушались подобным. И всякие гости «мужескага полу» в обязательном порядке заполняли страницы альбомчиков виршами-экспромтами и прочей лирической чепухой. Бог ты мой, ну почему это утрачено в нынешних «светских кругах»? Сколько шедевров, вышедших из-под пера (чаще из-под шариковой ручки!)