Я решила не дожидаться, пока по-утреннему медленный мыслительный процесс начальника, спотыкаясь и падая, наконец доковыляет до того места, где нужно послать секретаршу за пивом в ближайший супермаркет. Поэтому быстро подошла к маленькому офисному холодильнику (вчера он не работал, пришлось вызывать мастера) и достала оттуда полулитровку минералки. Ее, а также несколько видов соков, фрукты и конфеты я тоже загрузила туда вчера. Так что газировка должна быть холодненькой.
– Вот, пожалуйста, – я откупорила бутылку, налила воду в стаканчик и поставила бутылку рядом на столик.
Он бросил на меня настороженный взгляд, а потом, начисто пригнорировав стаканчик, взял со столика бутылку и приложился к горлышку. Действительно, как это я не подумала?
– Никаких звонков не было, – отрапортовала я.
Он нахмурился:
– Конечно, с чего бы кому звонить в такую рань?
Он распахнул дверь своего кабинета и застыл на пороге. Потом посмотрел на меня, снова на кабинет и выдал что-то вроде:
– Это же… Тут же… Но как?
Наблюдать за выражением его лица было, что уж говорить, приятно. Надо сказать, Валерий Михайлович, хоть и отдавал должное моему профессионализму, но все-таки периодически поправлял меня и делал замечания. Особенно поначалу. И уж точно я никогда не видела на его лице выражения изумленного восторга, как у ребенка на входе в Диснейленд.
– Я тут немного разобралась, – самым обыденным тоном сказала я. – Дайте знать, когда у вас будет время, я расскажу, что и где. К тому же нам необходимо обсудить круг моих обязанностей, особые требования, черный список, белый список…
– Это еще что?
– Черный список – это люди, с которым вас не соединять ни при каких обстоятельствах. Белый список – соединять, даже если вы очень заняты.
– Ага.
Он все еще ошалело пялился на свой кабинет.
– Когда я разбирала документы и почту, кое-что мне показалось очень важным, – я направилась в сторону компьютера. – Полагаю, вам лучше взглянуть на это как можно быстрее.
Он обогнул свой стол и упал в свое кресло. Неплохое, в общем-то, кресло, дорогое. Но мое однозначно лучше. Я едва сдержала улыбку. Кто бы ни была моя предшественница, себя она не обидела.
– Вот это письмо попало в спам, – я обошла кресло сзади и открыла документ. – Мне показалось, что оно важное.
– Ах, ты ж!
Если опустить все нецензурные выражения, которые за этим последовали, можно сказать, что Максим Геннадьевич молча удивился.
– Я-то думал, эти снобы снобские даже на письмо ответить не могут, а они, оказывается… Больше недели прошло! И это мы им не ответили! – он посмотрел на дату и снова… эм… промолчал.
Когда шеф закончил «молчать» и обрел способность говорить внятно и цензурно, он посмотрел на меня, как смотрит детсадовец,