– Я хочу рисовать, Эпросинэ-ханум, – сказал он, и слезы навернулись на его глаза.
– Не называй меня «ханум», Никала. Говори просто «бабушка». И не плачь, ты ведь мужчина! Шени чири ме!27 Привезём тебе из Тифлиса красок и бумаги, рисуй, сколько душе угодно!
Так и порешили. Добрая женщина оставила мальчика у себя и заботилась о нём как о родном человеке.
Бывало, по вечерам Эпросинэ-ханум садилась за старинный карточный стол со своей взрослой дочерью, и они с азартом играли в какую-то странную игру. Увлеченные, они обе с такой прытью и возбуждением кидали кости, выкрикивали непонятные слова «чари-ек», «шешу-беш», «чару-ду», «дубара», «беш-дорт», и так грозно стучали фишками по деревянной, богато инкрустированной поверхности, что мальчику становилось жаль эту несчастную доску, что стойко выдерживала подобные удары. Судя по всему, дочь постоянно была в проигрыше, поскольку, обсуждая каждый ход, досадовала, что не так он был сыгран. Женщины спорили и громко бранились, пока случайно Эпросинэ-ханум не заметила Нико, тихо стоявшего уже долгое время за её спиной.
– Поди сюда, сынок! – мягко сказала она, завидев его любопытство. – Чего смотришь? Тебе интересно? Я научу тебя играть, если хочешь… Игра эта старинная называется «нарды» и досталась она мне от любимой бабушки Нектаринэ. Великим была она знатоком в этом деле! С любым мужчиной могла сразиться, и не помню, чтобы она кому-нибудь проиграла. Смотри, это «зари» – игральные кости, – она стала показывать ему белые кубики из слоновой кости с чёрными точками на них и объяснять правила…
– А что это за слова, бабушка, которые вы произносите криком?
– Это цифры… Ты не поймешь, Никала. Здесь смешались разные языки – индийский, персидский, турецкий…
– А почему же нельзя говорить на понятном языке: «один-пять», «четыре-три»…?
– Э-э-э, швило, так не пойдёт! Это было бы недостойно… И не тычь пальцем, считая ячейки, которые прошёл «камень». Смотри как делаю я. – и она, театрально изобразив на добром своём лице орлиный взгляд, охватила им всё поле и мгновенно перебросила «камень» на нужное место. – И не думай, что соперник не следит за правильностью твоих ходов, как бы быстро ты их ни делал. Ещё как следит!
Хорошо ему жилось в этом милом доме в Шулавери, где он впервые услышал от домочадцев армянскую и русскую речь. Здесь, с утра и до вечера, его окружали уют и тепло. А когда приходила ночь, ему непременно снилась Кахетия, этот благодатный край Грузии – живописные горы, суровые древние монастыри и царство бесконечных виноградников, в котором к осени с вьющегося