Так шли годы, и вот подросла она, и стала статной и стройной, и исполнилось ей двенадцать зим; и была девочка гораздо более крепкой и ловкой, нежели могло показаться на первый взгляд. Обнаружив это, колдунья не преминула воспользоваться сноровкой своей невольницы. Ибо Заряночка и в самом деле превосходно знала всё, что касается до леса и поля, а также и воды отчасти (хотя никогда не доводилось ей видеть в тех местах лодки), ибо выучилась она плавать сама по себе, как это делают утки.
Но теперь госпожа Заряночки вознамерилась учить её исполнять тяжёлую работу, и труден оказался урок, поскольку наставляли девочку хлыстом и розгой; она же порою выказывала упрямство в обращении с колдуньей, ибо казалось пленнице, что женщина эта не любит её. Как бы то ни было, стало в девочке расти подозрение, что с хозяйкой не всё ладно; и хотя боялась ведьму Заряночка, не доверяла она госпоже своей и не почитала её. В противном случае быстро выучила бы она урок, ибо отнюдь не была нерадивой бездельницей, и труд любила, даже тяжёлый и утомительный, но противу гнева и злобы ожесточала своё сердце.
Следует помянуть, что хотя жили они с колдуньей в полном одиночестве, каким-то образом Заряночка проведала, что не одни они на свете, и узнала, что есть ещё мужчины и женщины, и молодые, и старые. Этому, вне сомнения, научила девочку сама ведьма, намеренно или нечаянно; ибо хотя обыкновенно бывала колдунья неразговорчива, тем не менее временами язык её развязывался, и рассказывала она Заряночке повести о мужах и жёнах, о королях, воинах и рабах, и о прочих обитателях внешнего мира, пусть только того ради, чтобы напугать дитя. Вот так-то; когда же ведьма бранила Заряночку либо замахивалась на неё, случалось ей обронить слова, что девочка сохраняла в памяти и, сопоставляя одно с другим, становилась мудрее. Более того, принадлежала она к роду Адамову, и сердце её вобрало многие истины с молоком матери и кровью отца, а сердце и ум пленницы росли и крепли так же, как и её тело. Вот в чём ещё была мудра она, а именно: знала, как не попасться под горячую руку, и потому зачастую обретала в лесу приют более надёжный, нежели под кровом дома. Ибо теперь Заряночка знала, что колдунья ни за что не войдёт под сень чащи; потому всей душою любила девочка лес и целыми днями пропадала там, ежели удавалось.
Так жила она, не вовсе чужда радости, ибо земля стала ей другом и утешала