За Долгим плёсом начинались охотничьи угодья Запрягальщика, а чуть дальше вниз – и его покос.
Гаврила причалился чуть повыше наторенной тропки, вымахнув тяжёлый шитик на белую косу. Подумал разбудить Генку – больно заспался парнишка, но пожалел. Вспомнил: мальчонка прошлую ночь всю напролёт протолокся на реке с удочкой. Утром они и позавтракали его уловом. Славная жарёха получилась. Добытчик Генка. Пять годов, а добытчик.
– И водки не пьёт,– прихихикнул Гаврила, кинул на плечи мешок и пошёл берегом в гору. Косил Никита за угором, в пойменных низинах, километрах в трёх от реки. – Вот хитророжая скотина, – поварчивал Гаврила, шагая напрямик к покосам. – Лодку ить свою не пригнал. Бензина жалеет. Люди в попутную его сюда привезли, люди продукт свозят. Ну и хитророжий…
Но зла к Запрягальщику не имел.
В мешке явственно побулькивало, и Гаврила безошибочно определил для себя по звуку:
– Одна так булькать не будет. Аккурат как у двух бульк такой.
Смущало только, что Запрягальщик окажется не один и потому пойдут тары-бары, а Гавриле надо торопиться…
…Возвращался он к лодке в розовом настроении. Ноги сами несли, а глотка легко и без остуды выводила:
– Прицелом точным – врага в упор!
Дальневосточная, даёшь отпор!
Краснознамённая… —
тут он умерил голос – застыдился внука – и допел уже шёпотом, оборотившись впопятную:
– Смелее в бой! Смелее в бой!
К лодке подходил на цыпочках, предполагая объяснения с внуком. Но по-прежнему из-под брезентухи торчали чёрные пяточки сапог, и по-прежнему захотелось почеломкаться с внуком, даже куда сильнее, чем раньше, но он и этот неукротимый порыв унял в себе.
Мотор не хотел заводиться, и Гаврила виновато поглядывал на багажник, производя резкие движения, от которых шитик, снятый уже с мели, жестоко раскачивался. Течение подхватывало посудину и гнало, куда и надо было, а Гаврила никак не мог запустить «трещотку».
Запрягальщик, охваченный чувством единения, выбежал на мысок за излучиной и кричал:
– Га-аври-и-ла-а! Дру-у-у-х! Не забы-ва-а-а-й! Гаври-и-лушка!
Гаврила погрозил ему пальцем: дескать, не ори, ребенок спит. Но тот не понял и тоже стал грозить пальцем и заливисто хохотать, пока речной путь не смыл его, заведя за холог.
Наконец-то Гаврила понял причину строптивости мотора – была перекрыта бензоподача. Он всегда, останавливаясь, перекрывал краник, а вот теперь не открыл.
«С чего бы?» – удивился и чуть было не сыграл за борт – шитик сильно качнуло.