Когда взбирались по откосу, девушка едва не упала, Олег обхватил ее за талию и услышал немедленно:
– Полегче, медведь! Лапы убери!
И только тут Олег заметил, что она здорово набралась. Гринев подал ей пачку, зажигалку, рассмотрел вмятину вдоль борта.
– Ну что, скажешь теперь, я тебе по жизни должна?
– Тебя до города подкинуть?
– А моя машина?
– Она и до этого полета стоила сотен семь... на блошином рынке. А теперь...
– А сколько, по‑твоему, стою я? – Девушка приняла вызывающую позу уличной проститутки; свет фар пронизывал ее легкое платьице.
– Сто баксов, – жестко ответил Олег и поморщился: его покоробило вызывающее поведение девушки.
– Все мужики – дерьмо. Особенно те, что ездят на таких вот тачках. – Девушка взглянула на него:
– Еще не раздумал меня подвозить?
– Садись. – Олег распахнул дверцу, сам вытащил мобильник и сказал в него несколько слов. – За твоей колымагой приедут. Куда ее доставить?
– На Соколова. Там автостоянка.
Девушка удобно устроилась на сиденье рядом с водительским, откинулась, демонстрируя свои длинные ноги, но получилось это у нее естественно.
Бесцеремонно открыла бардачок, вытащила плоскую бутылку «Хеннесси», произнесла утверждающе:
– Я угощусь, плейбой? Для снятия стресса? – Отвинтила крышку, хищно втянула ноздрями:
– Божественный аромат! – Сделала несколько глотков, опустила бутылку себе на колени.
– Я не плейбой.
– Но и не бандит. «Страшные лесные разбойники» предпочитают другие тачки.
– Девушка помолчала, добавила мстительно:
– Достойные мужчин. Эта дорогая погремушка не для наших дорог.
– Сейчас увидим.
Музыка сделалась ритмичной, и ритм ее был неудержим. Автомобиль понесся с нарастающей скоростью, и то ощущение полета, что было вначале, захватило, спеленало абсолютно, подчиняя себе волю. Олег свернул с наезженной колеи на грунтовку, из‑под днища полетели искры от ударов щебня, какие‑то то ли ангары, то ли цеха надвигались в свете фар жуткими ночными громадами и – исчезали в вихревой скорости. Показались огни города. Олег чуть сбросил скорость.
Девушка отхлебнула еще из горлышка, закатилась смехом:
– А ты – ничего, забавный. Развлекаешься, что ли? Катаешься?
– Езжу.
– Ты не ездишь, ты мчишься. Шею свернуть не боишься?
– А ты?
– Я – пьяная. С меня и спрос невелик. – Добавила безо всякого перехода:
– Гуляли на даче у одного оч‑ч‑чень модного художника. Сам он безобиден, как ракушка от устрицы, но народ к нему наехал наглый. Не становиться же матраской для полудюжины жаждущих «комиссарского тела»... Пришлось бедной девушке прыгать за баранку, трезветь было некогда. Меня зовут Марина, – безо всякого перехода закончила она. – Что значит – морская. А как тебя величать?
– Медведем.
– Вообще‑то похож. Большой.