Память охотно направляет его сознание в сторону упоительного прошлого, и он почти поддается, как— то внезапно размякнув и осев в кресле, но звонок вызова скайпа выдергивает его из дремоты. Он мгновенно мобилизуется, натягивает на лицо сосредоточенную серьезность и отвечает на звонок. На экране мальчишка лет тринадцати, худой и бледный, как мелкий ядовитый грибок – на тонкой ножке и с рыхлой шляпкой блеклых волос.
«Лучше бы ему заниматься настоящим спортом, борьбой или боксом», – думает Сан Саныч. – «Какой смысл развивать свой мозг, если в твоем теле еле душа держится?»
Сам Тубис выглядит плотным, крепким, полным сил. У него широкие плечи и сильные руки, но в целом незапоминающаяся внешность – что весьма кстати. Ему никогда не нравилось внимание к собственной персоне. В детстве он научился владеть своей мимикой так, чтобы на лице не отражалось ни единой эмоции, и результат удивил и вдохновил его. Люди всегда ищут в чужих лицах отражение своих собственных мыслей и чувств, словно слепые котята мамкин сосок, к которому можно присосаться и напитаться, заполнить свое одиночество. Но за пустое, безэмоциональное лицо не зацепишься. А значит не будет незваных гостей, ненужных разговоров и прочей суеты, какую волей-неволей создают люди, собираясь в группы.
– Здравствуйте, – приветствует его мальчишка из скайпа.
Тубис кивает:
– Приступим.
И на ближайший час углубляется в разбор их прошлой партии, указывает на ошибки и дает альтернативы тому или иному ходу. Никаких посторонних мыслей, лишь тридцать две фигуры, шестьдесят четыре клетки и бесконечное множество позиций.
В 22.01 Сан Саныч выключает скайп и несколько секунд размышляет, чем займется завтра, в выходной день. И ловит себя на запрещенном. Это даже не мысль – лишь намек на нее. Он тут же гасит его, но искушение уже просочилось из— под замка, и теперь кружит, кружит в голове, темным густым водоворотом, и в эту черную воронку, миллиметр за миллиметром, сливается вся его хваленая воля и самоконтроль.
Как же тяжело! Тяжело держать свое сознание в клетке. Не заслужил ли он чуточку поощрения? Маленький подарок за годы терпения и целибата? Он встает с кресла, медленно идет в кухню, включает чайник и просто ждет, пока тот закипит. Сыплет заварку в кружку, наливает кипяток. Это обычный черный чай, из дешевых, но почему-то сейчас аромат его кажется необычайно тонким, почти изысканным.
Сан Саныч осторожно отпивает глоток и надолго сжимает кружку в ладонях, пока те не нагреваются – и не отпускает еще несколько секунд, упиваясь обжигающей болью. Эта боль держит его в настоящем моменте, привязывает к объективной реальности. Но сквозь завесу привычного, настоящего мира пробивается чье-то мутное изображение. Сан Санычу даже не нужно напрягаться, чтобы разглядеть его. Он отлично знает,