– Да, в этом ты абсолютна права! – согласился Дэрик и внимательно посмотрел на дочь.
– И не только в этом, – утвердительным тоном произнесла эльфийка. Вот ты постоянно печешься обо мне, как о маленькой, даже порой чересчур. Больше не хочу жить лишь грезами об Эльфигории! Боюсь, она потеряна для эльфов навсегда. Теперь наша основная задача приспособиться, – и с досадой прошептала: – Ты же понимаешь, Энтэмариус не позволит нам вернуться! – Устремив взгляд в одну точку, вдумчиво подбирая каждое слово, она уверено договорила: – Пойми, нависшая тень слишком сильно вцепилась острыми когтями в Салампик. Ты же помнишь побег?
Дэрик многозначительно вздохнул.
– Герион, Бельфедор, ты и я, – продолжила Милина, прикусив нижнюю губу, – Мы открыли портал в этот мир. И в своих снах я часто вижу злостное лицо Энтэмариуса, – глаза ее заискрились ненавистью.
– Нельзя так, – ответил решительно Дэрик. – Мы обязаны вырвать Эльфигорию из когтей чудовища! А пока повторюсь – принимай зелье, как и раньше. Точно в срок!
Милина посмотрела на отца, но ничего не ответила. По ее отзывчивому взгляду Дэрик понял, что она выполнит его просьбу.
– Кстати, не спросил. Как твои дела на работе?
– Все отлично! Ты же знаешь, я обожаю танцы. Это моя жизнь! – твердо ответила Милина.
– Да… помню. Еще маленькой девчушкой ты воображала себя великой танцовщицей. Ходила, приплясывала, то там, то сям, – озвучил вслух приятное воспоминание Дэрик.
– Да, вот такая я у тебя! Плясунья! – рассмеявшись, произнесла Милина и прижалась к груди отца. Поправив непослушную челку и взглянув на часы, она торопливо проговорила: – Ой, совсем с тобой заболталась. У меня же сегодня выступление. Все пап, убегаю. Пока.
– Хорошо, милая. Удачи тебе!
Убедившись, что дочь исчезла из виду, он достал из кармана еще одну пачку сигарет и с задумчивым видом закурил.
ГЛАВА 4. Подарок
Олег, сокрушенный предательством, молча лежал на кровати. Веки прикрывали карие глаза, полные грусти, печали и боли. Тягостные мысли кружили в голове, наполняя сердце невыносимой злобой. Повторяющаяся картинка вновь и вновь всплывала в памяти, не давая ему забыть о случившемся.
– Как она могла, так поступить со мной? Предала меня… За что? Я так ей верил! Со всей душой к ней, а она…, – мысленно терзал себя Олег, пытаясь найти хоть какие-то ответы.
Навязчивые мысли не отпускали, держа его мертвой хваткой. Набухшая слеза невольно выступила в уголке глаза. Машинально смахнув ее ладонью, он открыл глаза и потянулся к прикроватной тумбе. Дрожащей от переживания рукой он схватил блокнот с потрепанной обложкой из кожзаменителя, в котором на каждой странице были наклеены цитаты, вырезанные бритвой из старых книг. Открыв его наугад, взгляд с ходу упал на фразу: «Omne quod fit, fit in melius», что с латыни переводилось как: