«..выводок молочных поросят суетится в идельно чистом вольере, возле вымытой и благоухающей мамы-свинки, а служитель красивым сачком из тонкого прозрачного шелка отлавливает выбранного посетителями поросенка и несет к повару, под нож…
Но не волнуйтесь, господа, ничего худого не случится с этим нежным бело-розовым малышом, взгляните: „за кулисами“, на кухне, его уже подменили на худопородного, из фермерского хозяйства Ленобласти, а якобы жертву незаметно выпускают обратно к маме, к братьям и сестрам, к белому дню – есть, играть, верещать, радоваться жизни! И зарежут его только поздним вечером для дорогих гостей, настоящих ВИПов!..»
– Уй, блин!.. Что за бред! На фига я взялся эту гадость читать!..
От двери пахнуло вдруг сыростью, холодной-прехолодной, чуть ли ни морозной… Мишка прислушался и вздрогнул. Нет, наружная дверь в дом закрыта, неоткуда сквозняку взяться. Книжица мелко затрепетала в Мишкиных руках – это пустяки, это всего лишь от нервов, потому что ничего такого не случилось, просто в дверь поскреблись…
– Мишаня, открой-ка на секунду, мне взять кое-что надо.
Голос у папаши странный, хриплый, как с перепою, медленный и глухой. Но был без кашля весь вечер, что не часто… Вообще ни разу не кашлянул – вот это действительно странно!..
– Сейчас, пап, я скоро.
– Открой задвижку, мне сию секунду надо.
– Но я же занят, пап, не просто так сижу!
– Просто так сидишь, книжку читаешь, а мне надо. Ладно, открой дверь и передай полотенце. Белое, висит.
Да, на крючке висело полотенце, не то чтобы совсем уж белое, но если постирать… Зачем батяне туалетное полотенце посреди ночи?.. На кухне в умывальне ведь своих тряпок полно?..
Мишка придумал так: он оттянет щеколду, но дверь лишь приоткроет и высунет руку с полотенцем, ух, неохота ему, чтобы папаня заходил. Другое дело, если бы ему в туалет было нужно, тогда бы деваться некуда… Мишка одной рукой шарил по двери, ища пальцами щеколду, а другой потянулся снимать полотенце с крючка… Взгляд его зацепился за квадратное оконце между санузлом и кухней а в нем… Жиденькая