Организация работы с обращениями граждан в истории России: учебное пособие. Сергей Юрьевич Кабашов

царя («Царю государю и Великому князю…» или «Государю царю и Великому князю…») с эпитетами «милосердый» или «милостивый», в титул царицы включался эпитет «благоверная». После этого следовало предложение со сказуемым – глаголом «пожаловать» («оказать милость», «вознаградить») с обязательным дополнением «меня», «нас». В качестве второго однородного сказуемого в просьбе использовался глагол «велеть» («приказать», «повелеть») в сочетании с указанием желаемого действия: «…вели государь мне дать.»[53]. Указом царя Федора Алексеевича 8 июня 1680 г. под страхом опалы запрещено было писать в челобитных: «…чтобы Он Великий Государь пожаловал, умилосердился, как Бог», а велено было писать: «…для прилучившегося которого наставшего праздника и для Его Государского многолетнего здравия»[54].

      Заключительная часть большинства челобитных, как правило, имела единообразную формулировку. Концовка состояла из обращения (титул царя, царицы, патриарха и т. д.) и двух глаголов «смиловаться» и «пожаловать», в результате чего челобитчик стремился усилить воздействие на адресата, например: «царь государь смилуйся пожалуй.».

      Следует отметить, что челобитья не оставались без внимания власти. Хотя московские цари и видели в них «докуку безпрестанную», но ответом на них было рассмотрение затрагиваемого вопроса и чаще всего удовлетворение жалоб и ходатайств. Действительно, опыт исторического развития Российского государства в XVII в. показывает, что если правительство не контролировало количество жалоб, то возникала ситуация «смуты». Например, бояре, ставшие при царе Василии IV Иоанновиче Шуйском хозяевами московских приказов, вытесняя отовсюду служилых дворян, всячески стремились назначать «своих людей» на воеводства[55]. Используя слабость контроля со стороны царя, воеводы стали управлять своими территориями, угнетая и без того обездоленный Смутой народ. Все челобитные на злоупотребления боярских ставленников, подаваемые в приказы, старательно прятались и оставались без расследования. Именно тогда – с начала XVII в. – ярко проявилось в России страшное зло бюрократизма («московской волокиты»), т. е. чиновный произвол безответственных и безнаказанных приказных людей, действия которых часто шли вразрез с интересами государства и подрывали доверие к царю, отделяя государя от народа.

      Такое наследие легло на плечи юного, с энтузиазмом выбранного всеми сословиями Московского царства, но неподготовленного к правлению Михаила Федоровича Романова. В этом можно убедиться на примере Земского Собора 1642 г. Горько жаловались земские делегаты на неправедные действия, особенно при сборах денег в казну, заявившие Собору: «Разорены мы пуще турских и крымских басурман московскою волокитою и от неправд и от неправедных судов»[56]. Однако справиться с «московской волокитой» было сложно. Жалобы, накопившиеся в царствование Михаила Федоровича, привели к народным выступлениям в Москве и других городах в начале царствования