– Спасибо, Александр Федорович, хоть что-то получится. А какова оказия для меня?
– Да ходит по Охотскому бот «Кадьяк». Старенький, гниловатый. Каждый год его латают, вот вроде бы и держится. В начале июля придет из Гижиги, заберет здесь груз и пойдет в Петропавловск. Он, конечно, тоже не компанейский, под началом у Завойко, так ведь и вы – человек государственный, порученец самого генерал-губернатора.
– А не опасно ли на гниловатом?
Кашеваров посмотрел на красавца-майора, к которому начал возвращаться былой лоск, хмыкнул:
– Мы ж офицеры, любезный Николай Васильевич, и каждую минуту должны быть готовы умереть за Бога, царя и Отечество.
– Так то в бою, а за просто так утонуть… Бррр!
– Ничего, вода не столь уж холодная, можно и выплыть. Да и в Охотском море китобоев полно. Увидят – спасут.
Буссе подозрительно посмотрел на капитан-лейтенанта: смеется он, что ли? Но Александр Филиппович был невозмутим, только подрагивали еле заметно кончики черных усов. В том же тоне он добавил:
– Вы бы сходили в церковь, на благодарственный молебен. Сегодня же царский день17. Заодно и помолитесь во спасение. Службу совершает сам архиепископ Иннокентий! Он с прошлого года у нас частенько бывает, можно сказать, живет вторым домом. Резиденция-то у него в Якутске.
– А вы идете?
– Непременно! Лицезреть и слушать владыку Иннокентия – значит получать истинное душевное наслаждение. Чудный пастырь! Ему бы митрополитом в Москве быть, а он – тут, Апостол Сибири и Америки. Небось знаете, что он двадцать пять лет Русскую Америку окормлял? Своими руками церковь построил и сам Священное Писание на алеутский перевел, чтобы вера христианская туземцам понятней была. А теперь, я слышал, хочет на якутский перевести. То-то радость якутам – службу на своем языке послушать.
– Да уж, наверное, – неопределенно ответствовал майор. Он решительно не мог взять в разум, зачем нужны эти переводы. В России, вон, службы идут на церковнославянском, который, похоже, никто (Николай Васильевич даже подозревал, что и сами священнослужители) не понимает, и ведь ничего – вера не рушится, а только укрепляется. Конечно, со временем, возможно, найдутся последователи святителя Иннокентия, переведут каноны на русский язык, но будут ли от этого толк и польза – вот вопрос. Разве так уж важно, что именно поют и возглашают в храме – к Богу надо обращаться и разговаривать с Ним тет-а-тет, желательно в тишине, когда трепет твоей души пребывает в гармонии с Его чутким слухом, а между Ним и тобой нет никаких посредников в парчовых одеяниях. Вот тогда есть надежда, что Он поймет тебя и поможет. А сквозь громогласное пение диакона и торопливое чтение канона твоя молитва может к Нему и не прорваться.
– Ну, вот что, любезнейший Николай Васильевич, – решительно прервал Кашеваров теологические размышления майора, – сейчас мы вместе идем на молебен, потом будет обед в доме святителя, это возле церкви, а затем