– Сейчас он разбирается по делу с грузовиками. Знаешь, этот Доусон думает, что его водители расхищают грузы, которые перевозят. – Бруно снял обертку с кусочка жвачки и отправил его в рот. Потом зажег сигарету и с наслаждением затянулся, челюсть его продолжала мерно двигаться. – По поводу этих досье. Он разговаривал с архивистом, но пока никакого результата. Сказать почему – не может. Думает, что, возможно, начались строгости из-за Уайкоффа.
– Возможно. – Мюррей указал подбородком на обилие бумаг на столе. – Кто помогал тебе собрать все это? Ты работал не один, так ведь?
– Черт возьми, ты становишься хуже, чем Фрэнк, – возмущенно заявил Бруно. – Наш новичок, Риго, проверил несколько нитей, которые я дал ему, но беготней занимался я сам. Хочешь взглянуть на мои ботинки?
Мюррей отклонил это предложение.
– К чему все сводится?
– Относительно Миллера? Не знаю. Взять его с поличным не удалось. То ли он исправился, то ли организовал самое лучшее прикрытие, какое только возможно. Но есть кое-какие сведения, которые могут оказаться интересными. Давай я пробегусь по ним, а ты посмотришь сам.
– Именно пробегись, – с нажимом на второе слово сказал Мюррей. – Не ползай.
– Конечно, торопыга. – Бруно сунулся в свои бумаги. – Вот копия его свидетельства о рождении. Родился в Нью-Йорке в девятьсот пятнадцатом году. Вот протокол школьного делопроизводства и некоторые сведения из ежегодника, когда он окончил школу. Отличные отметки по математике – начинают проявляться задатки букмекера, – игрок теннисной команды, участник драмкружка.
Мюррею пришло на ум, что Арнольд Ландин почему-то поразительно тянет к тем, кто интересуется драмкружками. Поймал себя на мысли о Рут и раздраженно отогнал ее.
– Пока что, – сказал он Бруно, – недостает только седовласой матери и верного пса. Когда они появятся?
– Позволишь мне продолжать по-своему? – спросил Бруно. – Так вот, слушай. В сентябре тридцать третьего года Миллер поступил в Нью-Йоркский университет. Через три месяца ему указали на дверь.
– За что?
– За торговлю экзаменационными работами. Он и еще двое занимались тем, что крали экзаменационные вопросы и продавали их другим студентам. Об этом писали в газетах, когда родители Миллера стали просить о его восстановлении, и у меня есть несколько вырезок с материалами на эту тему. Как думаешь, они чего-то стоят для Харлингена?
– Предоставлю это решать ему. Что стало с Миллером после этого?
– Года на два мы теряем его из виду, потом находим занимающимся кабинетной работой в «Биндлоу резорт корпорейшн». Это та компания, что управляет «Эйкесом» – знаешь, отелем, стоящим миллиард долларов, в Катскильских горах. С собственным аэропортом, плавательным бассейном для всех постояльцев, рестораном для левшей – выдел бы ты рекламную книгу, которую они выпустили.
– Какое отношение имеет ко всему этому Миллер?
– Существенное.