«Но нет меня в твоем условном мире…»
Но нет меня в твоем условном мире,
и тень моя ушла за мной вослед,
и падает прямой горячий свет
на мой коряворукий силуэт.
Опять моя отрада мерить мили
в грохочущих, как театральный гром,
грузовиках, ободранных кругом,
и взмахивать рукою, как крылом.
Одни дороги мне остались милы,
и только пыльный плавленый асфальт
из-под колес бормочет: – Не оставь,
не доезжай, Наталья, до застав.
Одни дороги мне остались милы.
Опять моя отрада мерить мили.
Но нет меня в твоем условном мире.
«Окраины враждебных городов…»
Окраины враждебных городов,
где царствует латиница в афишах,
где готика кривляется на крышах,
где прямо к морю катятся трамваи,
пришелец дальний, воздухом окраин
вздохни хоть раз, и ты уже готов,
и растворён навстречу узким окнам,
и просветлён, подобно крышам мокрым
после дождя, и все твое лицо
прекрасно, как трамвайное кольцо.
Сочинено в Риге.
Суханово
Безлиственная легкость
пустых апрельских рощ,
зеленый мох, прозрачный
ручей, холодный хвощ.
Беспамятная легкость
как сном размытых слов,
прозрачный день, зеленый
осинник в сто стволов.
Реки изгиб холодный,
и в дальнем далеке
скрипит прозрачный ветер
в румяном ивняке.
«Здесь, как с полотен, жжется желтый полдень…»
Здесь, как с полотен, жжется желтый полдень,
и самый воздух, как печаль, бесплотен,
и в полной тишине летучим войском
висят вороны в парке Воронцовском.
Но ветхая листва из лет запрошлых
к моим локтям цепляется, к ладошкам
прокуренным, и в спутанные кудри
пустой кустарник запускает руки.
Я так далёко отошла от дома,
как самолетик от аэродрома
в густом тумане в темень отплывая…
Жива, мертва, листва или трава я?..
…висят вороны в парке ⇨ Воронцовском. Воронцовский парк – на окраине Москвы, в Новых Черемушках, возле моего тогдашнего места работы.
«…и теплых желтых звезд мимозы…»
…и теплых желтых звезд мимозы
до лета нам не сохранить.
И Ленинградского вокзала
привычно резкая тоска,
как звон сухого тростника
среди сыпучего песка.
«Страстная, насмотрись на демонстрантов…»
Страстная, насмотрись на демонстрантов.
Ах, в монастырские колокола
не прозвонить. Среди толпы бесстрастной
и след пустой поземка замела.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
.