Пророк Нафан обличил царя – и тот пришёл в ужас от собственного поступка. Пятидесятый псалом – это покаянное излияние Давида перед Богом. Ещё пророк Нафан предрёк, что первенец Вирсавии умрёт, и произнёс такое определение Божие: «…не отступит меч от дома твоего» (2 Цар. 12: 10). Божий гнев будет над ним за то, что царь, высоко одаренный духовно, своим поведением соблазнил подданных. Они решили: раз ему можно делать такие безобразия, то и всем позволено поступать, как им угодно.
Нафан сказал, что Бог прощает Давиду грех, ведь он принёс должное покаяние. Царь жил, управлял народом, но последствия греха оставались. В доме Давида между близкими людьми начались распри, преступления, месть.
Недоумевая, переживая восстание сына, царь понимал: так сбываются пророческие слова. И он обращается к Богу: умножиша стужающии ми. То есть многие стали проявлять негодование, недовольство им. Тем более что Авессалом сыграл в этом организующую роль.
Давид с глубоким покаянием молился Господу:
…мнози глаголют души моей: несть спасения ему в Бозе его (3). Многие восстают против него и говорят его душе горькие слова. Почему душе, а не ему самому? Во время вражды, споров, раздоров всегда теряется возможность прямого общения между теми, кто ссорится. Даже если недоброе дело ещё только готовится, душа по настроению уже чувствует это.
Распрю начал ближайший Давиду человек – сын.
Они едины образом жизни, общением, созиданием царства и дома. Пророк страдал, он чувствовал, что это восстание началось против него – именно как против лица духовного: несть спасения ему в Бозе его.
Давид был главой народа, храма, хранителем веры, возглавлял богослужения. Все видели: для него это не формальное дело, а жизнь. Он надеется на живого Бога и Его святую волю больше, чем на коней и колесницы, как сам сказал (см. Пс. 19: 8).
Но восставшие считали Давида недостойным такого высокого положения и Божией помощи. Вероятно, это было известно царю. Брань против него ещё не приняла окончательный характер, но ему уже очевидна.
Ты же, Господи, Заступник мой еси, слава моя и возносяй главу мою (4). Давид прекрасно знал, что призван, избран и помазан на царство Богом. При этом он понимал свою греховность и каялся. Какова вера – таково и покаяние: пророк мог неделю сидеть в пепле, не пить, не есть, призывать Господа и просить Его о прощении.
Царь сознавал, что достоин любого наказания от Бога и что навсегда останется верен Ему. Для Давида выше и важнее всего, чтобы Создатель не отступил от него: Ты же, Господи… слава моя и возносяй главу мою.
Когда человек поруган, отвержен, пленён или чувствует за собой вину, он опускает голову. Но Давид видел: другие люди имели больше недостатков и порочных склонностей, чем он сам, – и при этом укоряли его. Это давало ему уверенность и надежду: Бог его защитит, поднимет (возносяй) его опущенную голову. Царское и пророческое