– Тащите стол. Ставьте скамейку. Доставайте еду.
Юрасик с Викой мгновенно исполнили приказ. Девушка села на высокий пенек, а Лисица и Софья Андреевна устроились на лавочке.
– Ничего по-человечески сделать не можете, – резюмировала вредная карга, оглядев «дастархан». – Юрий, принеси воды!
Тот покорно встал. И что произошло, когда Юрасины восемьдесят килограммов стремительно поднялись со скамьи, представлявшей собой доску, прибитую к двум ножкам? Правильно. Тещины полтора центнера перевесили, и Софья Андреевна оказалась на земле. Вздымаясь вверх, свободный конец лавки задел хлипкий стол, и нехитрое угощенье посыпалось на орущую даму.
– Мама… – кинулась к туше Вика.
– Меня обожгло картошкой! – выла тетка.
– Так она же холодная, – напомнил Юра.
Софья Андреевна на секунду замолкла и вполне по-человечески спросила:
– Вы ее разве не подогрели?
– Нет, – честно призналась Вика, – решили, и так сойдет, она ведь отварная, можно с подсолнечным маслом…
– А-а-а! – завизжала маменька, на ходу изменив характер своего смертельного увечья: – Я позвоночник сломала!
– Не может быть, – начал успокаивать истеричку Юра. – Земля мягкая, и вы спокойно шевелитесь. Право слово, ерунда! Даже смешно! Давайте просто улыбнемся и снова накроем стол!
Софья Андреевна села, потом прищурилась и заорала с такой силой, что в соседних дворах всполошно залаяли перепуганные собаки.
– Вика-а-а! Я сломала спину, меня парализовало, речь отнялась, а он смеяться хочет! Во-он отсюда! Убирайся!
Юрик вздрогнул. В подобном положении он оказался впервые. Нет, его постоянно донимали кандидатки в тещи, кое-кто из них даже заявлялся к нему домой и пытался драться. В прямом смысле этого слова – руками. Но случались подобные казусы лишь после того, как Юрасик объявлял:
– Простите, свадьбы не будет.
И, в конце концов, тех разъяренных маменек можно было понять: вроде пристроили дочку, и вдруг такой облом. Тут любая за скалку схватится. Но Вике-то Юрасик не успел насолить, их отношения были в стадии разгорающейся, а не чадящей любви!
– Прочь! – голосила Софья Андреевна. – Меня убило, а он издевается.
Юра в полной растерянности глянул на любимую, и тут Вика, топнув маленькой ножкой, заявила:
– Тот, кто невнимателен к моей маме, не имеет права находиться в Малинкине. Уезжай.
Что оставалось делать Юрику? Он сел за руль и покатил в Москву, переживая доселе неведомые ощущения. Юру никогда не бросали женщины, он привык сам оставлять дам сердца, а тут очутился в неожиданной роли получившего от ворот поворот кавалера. Поэтому сейчас в его душе бушевали обида, недоумение и совершенно детское изумление: как, его, такого замечательного, выставили вон?!
Стараясь не расхохотаться, я предложила своему работодателю:
– Хочешь