ли. Нам проще промолчать, обидеться, обвинить, молча: «Как он неправ, какие мы правые, какие мы хорошие, как нас несправедливо обидели!». Или просто не считать себя обязанными помогать человеку исправлять ошибки. Думаем, что он сам обязан это сделать. С одной стороны – да, нельзя брать на себя обязанность за других людей и обязывать себя сделать их счастливыми. Нельзя жить за ребенка ленивого, который не учится, и всю жизнь делать все за него и тащить его на себе. Тогда он совсем перестанет брать на себя обязанность, двигаться по жизни самостоятельно. Нельзя брать ответственность за мужа: бросать вместе с ним курить. А просто всегда нужно находить подход к человеку, чтобы он не забывал, что душа обязана трудиться. Но мы не хотим напрягаться ни над собой, ни над близкими, ни над далекими людьми. А хотим плыть по течению, нам всегда это более приятно. Причем даже когда мы собираемся работать над собой, понимаем, что нужно следить за собой – за своими мыслями, своими чувствами, – мы понимаем, что мы стали лучше и все течет правильно, и позволяем себе иногда, а потом все чаще и чаще все то, с чем мы раньше боролись. Попустительство – это самый большой грех любого человека. Себе он попускает все. «В чужом глазу соринка видна, в своем – бревна не заметишь».

      Праздность есть мать скуки и многих пороков.

Александр Суворов

      Смотрим на себя, ощущаем это в своем сердце. Понимаем, что чем больше мы откладываем выяснение отношений, разруливание конфликтов, тем больше они накручиваются и тем труднее нам будет это сделать. Всегда, когда мы хотим поговорить с человеком, мы чувствуем барьер внутри себя. Барьер, который встает перед сердцем. И мы не хотим, мы откладываем. А лучше убрать этот барьер. Сосредотачиваемся на нем, находим его центр, эпицентр – чувство, чакры, – и медленно-медленно, а потом всё быстрее раскручиваем этот барьер, это место. И сердцу становится легче, уходит ущемление. Но с болью, которая сначала усиливается потому, что мы нащупали больное место. Но мы еще быстрее, сильнее, выше чувствуем радость. Радость от полета, от счастья просто жить, лететь в небо, к солнцу. И чувствовать всю жизнь в себе это: что мы не сидим в болоте, не падаем камнем, мы летим. Такое чувство очень быстро убирает все барьеры. Мы начинаем думать: «Да, не так уж все тяжело, как мы думали. Ничего страшного не будет, если мы поговорим с родным человеком, уговорим его поступить не так, как он до того хотел, потому что мы искренне считаем, что он ошибается». Либо мы поговорим сами с собой и уговорим себя сделать то, чего мы не хотели. Например, сходить в гости к не очень приятному человеку, но по очень важному делу. Например, позвонить кому-то с не очень приятным поручением. И так далее.

      Где царит праздность, там не сверкают лучи гения, там нет стремления к славе и бессмертию.

Торквато Тассо

      Не очень приятное мы не хотим делать. Мы снимаем это чувство неприятности и понимаем, что вообще-то жизнь состоит из таких моментов, и надо к ним относиться спокойно. А для этого нужно вот это ущемление убрать и обрести чувство покоя при любом нашем шаге.