Акеми Йокота никогда особо не распространялась насчет своей истории с тем человеком, который оставил ее незадолго до того, как она встретила меня. Она тогда просто сказала, что встречалась с женатым мужчиной и что у него были дети. Вот и все. В то время она еще работала гидом.
– Ха-ха-ха! Я сразу почувствовала, что на этот раз тоже все провалится. У этого нового в конторе была репутация человека начитанного, который стремится к самообразованию, короче, занудный женатик. Это правда, вначале я говорила с ним о моем бывшем, конечно, потому что он умел слушать, умел держать дистанцию… и вот, только вернувшись с Сикоку, запрятав сердце подальше, я вдруг поняла, что этому товарищу просто не терпится раскатать меня по полной… Кажется, есть такие, которых подобные истории заводят до предела!
Мошкара, которая в конце лета все еще носилась в воздухе, тучами собиралась в свете фонарей, стоящих ровными рядами между зданиями. Случалось, под одним фонарем их была тьма, под другим – совсем немного. «Это, должно быть, зависит от числа самок», – подумал я. Слушая, как Акеми рассказывает о своем сослуживце, я испытывал жгучее чувство ревности, и мне не терпелось, чтобы мы уже поскорее добрались до этого ресторана. И в то же время я был признателен ей за то, что она не спрашивала, почему я позвонил ей сегодня. Наставления кибернетики были верными: желание может возникнуть только в присутствии объекта желания.
– Он специально потащил меня в какую-то забегаловку под мостом Симбаси, где продают куриные шашлыки. Надо заметить, что, кроме его галстука от Армани, у него, пожалуй, ничего и не было, и жил он в новостройках в районе Шиба. Не знаю, хотел ли он таким образом показать, что не ждет от меня ничего конкретного, или, напротив, это был с его стороны точный расчет. Потом он повел меня в бар «Роппонги», где бывает много людей из рекламного мира. Сначала он заказал виски, наверняка чистый солод, потому что в современных японских фильмах все герои только это и пьют. Я много выпила и быстро почувствовала, что настроение у меня – хуже некуда. Хотелось повеситься. Я его не хотела. – Акеми остановилась и, как ребенок, разрыдалась в мое плечо: – Только ты у меня, только ты, только ты, только ты… Потому что ты… Я поняла, что я не смогу дальше жить, если не буду тебя ждать.
Мы поцеловались, стоя в конусе желтого света, в первый раз спустя восемь месяцев. «Я люблю тебя», – сказал я Акеми. Никогда еще я не говорил ей ничего подобного. «Я знаю», – ответила она, вытирая слезы.
Мы заказали сперва суп из карпов с красным перцем, затем рагу из оленины и перепелов, венгерскую колбасу, все это обильно сдабривалось венгерским красным вином. Когда умолкла цыганская музыка, все эти восемь месяцев превратились в далекое воспоминание. «Акеми была еще очень даже привлекательной, несмотря на то что ей уже за тридцать… этот ее седой затылок, тонкая шея, начинающая немного расплываться фигура», – думал я, физически ощущая груз двух таблеток,