– Ага, – на всякий случай сказала Люс.
– Вот теперь наш лорд с леди ждут, что у них там с молодой женой получится, – весело завершил стрелок. Дядя-то стар, как Масу… Муса… Ну, как его?…
– Мафусаил, – четко выговорила Люс.
– А ты, парень, тоже грамотный? – заинтересовался стрелок. – Я вот подумал – точно, не дело, что бумагу перехваченную прочесть или там добычу посчитать в ватаге некому. Ладно, твою долю в добыче мы потом обсудим… Мафусаил? Так вот, хорошо, если молодая Мафусаилова женушка догадается кого на помощь позвать. Хоть бы и из соседней обители, там братия по этой части – о-го-го! А если нет? Мафусаил-то скоро помрет, ей – вдовья часть, а все наследство – вот этому красавцу. Так что сэр Эдуард сейчас спит и видит, чтобы Мафусаил помер, не оставив ни сына и ни дочки. Тогда он на такие денежки лапу наложит!
И красавец-стрелок прямо замычал от восторга.
Люс явственно видела, что ее избранник – дитя лесной чащобы. Конечно, природный ум тут имелся, и сообразительность, и чувство юмора, вполне приличное для двенадцатого века. Но, с другой стороны, разворот богатырских плеч, прищур синих глаз и повадка бывалого бойца были для нее слаще меда.
– Ну, давай-ка, парень, ложиться, – распорядился стрелок, то ли Томас, то ли Робин. – Завтра отсюда затемно убраться надо. Мы больше двух ночей на одном месте не спим. Ну, пойдешь с нами, что ли?
– Подумать надо, – сказала Люс.
– Ты решайся! С нами не пропадешь! Все красивые девчонки – наши! Думаешь, они в Шервудский лес по грибы ходят? В Шервудском лесу для них такие грибы вырастают – о-го-го!
И стрелок показал, какие именно грибы, таким жестом, что Люс даже порадовалась неисправимости рода человеческого.
Стрелок же улегся вполне грамотно – ногами к догорающему костру, завернулся в плащ, а через полминуты уже спал.
Люс глядела на него, терзаясь противоречиями.
Она, одна из самых светских молодых дам своего времени, не могла вот так прямо взять и грехопасть с человеком, которого знала всего несколько часов – правда, весьма насыщенных часов, – будь это хоть сам Робин Гуд. Начать хотя бы с того, что при всей любви к восточным единоборствам и историческому фехтованию, ее душа жаждала цветов, шампанского и комплиментов…
Конечно, и цветы ей дарили, но это были букеты из трех роз или пяти гвоздичек. Конечно, и шампанское в ее жизни было. И комплиментов она наслушалась. Но недаром эту женщину звали Люс-А-Гард! Ей хотелось уж коли цветов – так охапками, шампанского – ваннами, а комплиментов – умопомрачительных!
Но какое, к лешему, шампанское мог ей предложить этот лесной бродяга?
Это была одна сторона медали. Другая заключалась в том, что Люс успели-таки покусать блохи.
Это было ужасно. Она не могла представить себе, что заснет, пустив пастись на свое нежнейшее тело эскадроны этих чудовищ – а может, и еще каким многоногим тварям, потому что от «зеленых плащей» Шервудского