– Глупый! Дурной! Самолюбивый мальчишка!
Белогость превратился в карающего бога, что бил именно теми словами, которые когда-то Серый говорил себе сам.
Да, глупый.
Да, молодой и наивный.
Самовлюблённый… Нет, влюблённый мальчишка.
Он всего лишь не хотел потерять любимую. Не мог дать ей умереть. И поэтому сделал её – несущей смерть. Не уберёг, а теперь не знал, как остановить.
Заслужил.
Мужчина перестал изворачиваться и покорно стал на колени перед стариком:
– Заслужил. Бей, деда.
В правильной сказке мудрец остановил бы удар в тот же миг. Но Белогость был не совсем правильным старцем и с явным удовольствием ещё не раз опустил палку на покорные плечи. Затем, вытирая испарину со лба, сел рядом с измученным виноватым оборотнем, отложил костыль и дозволил:
– Сказывай.
– Это случилось четыре лета назад. Она умирала. У меня не было выбора, – пожал он плечами. О своей трусости и нежелании отпустить суженую умолчал. И так ясно.
– Тогда почему ты пришёл только сейчас?
– Она не знала, – просто ответил мужчина. – Я не давал ей обратиться, стерёг. Она впервые перекинулась месяц назад.
Белогость снова потянулся к посоху. Плечи зазудели в ожидании удара, но, видать, старик на сегодня уже исчерпал отмеренную долю злости. Он лишь бессильно ткнул собеседника в плечо. Серый и не дёрнулся.
– Она защищала меня. Нас. И не сдержалась.
– От кого защищала? – насторожился старик.
– От людей.
– Хоть кто-то выжил?
Конечно нет.
Серый покачал головой.
– Сколько?
– Дюжина. Или около того.
– Сколько из них – её?
– Шесть, – Серый запомнил каждого.
– Достаточно было и одного, чтобы превратиться в чудовище, – горько заметил старик, – ты учил её?
– Всему, что знаю.
– Но этого недостаточно, – Серый кивнул, – потому что ты не понимаешь её.
– Но ты понимаешь. Помоги ей!
– Сделаешь ещё шаг, и я убью тебя.
Высокий, очень сильный и очень уверенный в себе мужчина смотрел в спину старику, почти скрывшемуся в тени деревьев.
– А мне ведь почти удалось уйти, – усмехнулся Белогость и повернулся. Бледный звёздный свет выхватил лицо крепко спящего сероволосого мальчишки, которого старик легко нёс на плече. – Долго догонял.
Ратувог не напрягся, не двинулся с места, даже не шевельнул руками. Но, находись рядом кто угодно, кроме старого оборотня, он бы предпочёл делать всё, что скажет ему вожак.
– Оставь моего сына, – очень спокойно проговорил он.
– На что тебе? – Белогость стоял спокойно и, казалось, ничуть не смущался тем, что опоил и пытался украсть чужого ребёнка. – Ты не смотришь на него, даже когда он щенком носится вокруг. Ты рискуешь его жизнью из-за строптивости. И не только его, верно?
Ратувог ненавидел, когда ему указывали,