Теперь нам остается спокойно прочесть главу «Осиное гнездо» из поэмы Асеева, в которой мы просто не найдем ничего того, что в нее пытались вписать:
ОСИНОЕ ГНЕЗДО
…желаю видеть в лицо,
кому это я попутчик?
К этому времени
сходится все,
все нити
и все узлы.
Опять обозначился
жирный кусок
и вин моревой разлив.
У множества
сердце было открыто
и только рубахой защищено,
а мелочь
теснилась опять у корыта
богатств, привилегий,
наживы,
чинов.
Уже прогремел монолог
«О дряни»…
На месяц
поставив себя за станки,
в партийные
начали метить дворяне —
какие-то маменькины сынки.
По книжке рабочей
отметив зарплату,
и личико постно
скрививши свое,—
они добывали
секретно,
по блату,
особо ответственный,
жирный паек.
Они отъедались,
тучнели,
лоснились;
кто косо смотрел на них —
брали в тиски;
и им по ночам
в сновидениях снились
еще более лакомые
куски.
Они торопились,
тревожась попасться;
они заполняли
собой этажи;
они накопляли
для боя
запасы
валюты и наглости,
жира и лжи.
У партии
было заботы сверх меры,
проблем неотложных —
невпроворот…
Метались
тревожно милиционеры
за валютчиками
у Ильинских ворот.
А те,
притаившись за шторками в доме,
глядели,
когда эти беды минут,
их папа,
нахохлясь, сидел в Концесскоме
и ждал для сигнала
удобных минут.
От них, ограниченных,
самовлюбленных,
мечтавших фортуну
за хвост повернуть, —
вся в мелких словечках,
ужимках, уклонах,
ползла непролазная слякоть и муть.
Москва
была занесена снегами
дискуссий, споров,
сделок и торгов;
Москва
была заслежена шагами
куда-то торопившихся
врагов.
Шаги петляли, путались,
ветвились,
завертывали за угол
в тупик,
задерживались у каких-то
крылец,
и вновь мелькал
поднятый воротник.
Тогда-то
и возник в литературе
с цитатою луженой
на губах,
с кошачьим сердцем,
но