– Я не собираюсь отбивать у неё парня.
– Понятное дело, что не собираешься, – вновь усмехается. – Зачем, если Яроцкий сам её вот-вот в лес свалить попросит? Эх, Лиз… угораздило же тебя. Такое, вообще, бывает? – Вижу, как переворачивается на спину и смотрит в потолок. – Костя, Паша, Макс… Только Оскара в себя ещё не влюбила.
– Сплюнь! – фыркаю. – Ты лучше скажи, зачем полезла к нему? Зачем… блин, Зой, ну вот чем ты думала, когда его постричь решила?
Зоя хмыкает, как ни в чём не бывало:
– Валялся на полу без сознания, вот и решила. Кайфанула по полной.
– Ага… теперь платить за это придётся.
– Я тебя умоляю!
– Тишшше.
– Да бабулю даже ядерный взрыв сейчас не разбудит, успокойся.
Вздыхаю.
– Разберёмся мы с этим Оскаром, не забивай голову, Лиз. Лучше думай, как игру эту дебильную закончить. Четвёртое задание – это ладно… придумаем что-нибудь. Но ведь ещё и пятое будет, да?
– Что ты с четвёртым придумаешь? Зо-о-ой… ты читала вообще открытку?
– Двенадцать раз.
Не отвечаю. Поворачиваюсь к Зое спиной и вновь чувствую это проклятое жжение в глазах.
– Я не смогу это сделать, – шепчу сдавленно.
– Сможешь, – ещё и подбодрить пытается.
– Не смогу… Зой, я не смогу.
– Успокойся, говорю. У тебя ещё три дня в запасе, так?
– Так.
– Ну, вот и не думай об этом сейчас.
И вновь вздыхает. Так, будто я тут вообще глупости сплошные говорю.
– Это всё из-за Яроцкого… – шепчу, чувствуя, как из уголков глаз вновь слёзы сбегают.
– Ага! Всё из-за Яроцкого! Из-за Кости! Из-за Паши твоего! Тут если подумать, вообще полмира виновато. Лиз… ну чего реветь, а? Всё закончится рано или поздно. Потом будем с тобой вспоминать, как страшный сон.
– Не говори мне о страшных снах.
– Видишь. Ты не за себя боишься, а за Яроцкого.
– Это не так.
– Лиз… ну харэ, а? Мне-то можешь не врать. Влюбилась ты в него. А это значит, что не такой уж он и плохой, да? Ты ж не могла в законченного козла влюбиться?
– Я уже ничего не понимаю, Зой, – всхлипываю, и чувствую, как рука Зои поддерживающе похлопывает меня по плечу. – Наедине он… он совсем другой. Кажется… таким сильным, грубым и в то же время ранимым, что хочется подойти и обнять. Словно… ему так этого не хватает. Простой поддержки, понимания. Ему больно, Зой, я это вижу.
– Да хватит реветь, – поближе придвигается и обнимает меня. – С игрой мы разберёмся, тоже меня, игроки хреновы. И с мегерой разберёмся… ты главное в чувствах своих разберись, Лиз. Яроцкий – последний человек на земле, за исключением Оскара, конечно, которого я бы тебе в парни пожелала, но, блин, подруга, сердцу ведь не прикажешь. Так что я готова принять даже этого говнюка, если ты готова. Хотя… бабуля говорит, что любовь – вообще нервное заболевание. И зарождается оно в мозге. Но ты-то не тупая,