– Ты же мой зам?.. – на всякий случай удостоверился он, потому что я давно хотел уйти на какие-то там обильные хлеба, которые мне обещали на телевидение и ещё в паре неформальных каналов, где свободного времени было ещё больше и можно было ещё больше предаваться безделью и лени.
– Ну?.. – решил отвертеться я любым способом, в том числе и не идти на поводу у начальства, потому что Борю Сапожкова иногда заносило: он напрочь не ощущал рабочего момента и не расставлял акцентов, хотя точно знал, что, где и когда произойдёт, словно ему бабка нашёптывала.
– Чего «ну»?! Чего «ну»?! – возмутился он. – Поезжай в Славянск. Там будет жарко!
С началом донбасской революции Борис Сапожков развил бурную деятельность: разогнал редакцию по городам и весям и, как паук в центре паутины, сел ждать новостей.
– Какое «жарко», Боря?! – удивился я. – А здесь? – и едва не потыкал в пальце в многотысячную толпу, что явно было хулой на его местоимения.
Естественно, я ещё тогда не знал, что в конце концов окажусь под Саур-Могилой и что нас охватит такой энтузиазм по одному единственному поводу – мы сбросили украинское иго, что даже появились свои смертники, которые готовы были идти в атаку голой грудью.
– Там, мой друг! Там всё решается! – проорал он мне в ухо, скорчив ещё более ехидную морду, потому что знал нечто такое, чего не знал я, но не считал нужным раскрывать карты; впрочем, я ему доверял. – Так что завтра чтобы был в Славянске, а послезавтра – передашь мне первый репортаж!
– А можно, прямо из вагона? – съязвил я, не уступая в кокетстве.
Будь у него в руках маркер с зелёной краской, он бы запустил бы мне его в лоб и долго бы при этом ржал. Зелёный цвет он почему-то любил больше всех других цветов, потому что наверняка, – не жёлтый и не синий, а на красный у него была отрыжка, не любил он коммунизм, коммунизм и Сталин ещё не утряслись у него в голове.
– Трепло! – живо среагировал Борис Сапожков, и мы побежали на бульвар Пушкина, пока вся эта масса народа не сообразит, что правильнее всего в такую жару – пить пиво.
Рев толпы ещё долго доносился со стороны площади, и душа моя рвалась туда. За потной кружкой Борис Сапожков мне объяснил, что у него есть свой человек в Славянске по фамилии Андрей Мамонтов, что он периодически звонит ему и рассказывает о событиях, но этого мало.
– Он боец, а не журналист, много стреляет, хватка отсутствует.
Я фыркнул:
– А что там?
– Там уже бои идут, сынок, – почему-то шепотом и оглядываясь по сторонам, сообщил Борис Сапожков.
– Да ладно! – не поверил я и невольно оглянулся: вокруг было мирно и солнечно, в сквере напротив