– Пьер, налей нашей девочке немного вина. Оно укрепит ее силы.
Пьер подал Екатерине-Эмме пузатый бокал красного вина.
– Пейте, мадемуазель.
Екатерина-Эмма выпила вино большими, жадными глотками. По телу снова растеклось приятное тепло. Заполыхали щеки. Она покосилась на выпуклые чресла Пьера. Самсон тоже сидел напротив и вызывающе поглядывал на нашу несчастную героиню.
– Мы немного отвлеклись на тему, связанную с проституцией, – хриплым голосом продолжала Мег. – Хотя, наши вольные беседы – это не отвлеченность, а скорее расширение горизонтов твоих познаний. Ты помнишь, я обещала тебя учить… Многому. И наказывать. О, как меня возбуждают сами слова: наказание, экзекуция, порка, бичевание, пытка… Ты даже себе не представляешь. А потом, признаюсь, я к тебе испытываю особые чувства. Они замешаны на жутком коктейле из ревности, злобы, любви, многих лет ожидания, отчаяния, безверия и, наконец, счастья обретения. Что… что… – Мег нервно затянулась, подбирая нужные слова. – Что я буду к тебе слишком пристрастна, дорогая. Пойми, на этом этаже нет ангельски чистых душ. Моя любовь и страсть к тебе остры, как лезвие дамасского кинжала, и ядовиты, как яд Черной мамбы. Обычному человеку не понять того, как полыхает мое сердце при виде твоих слез. Слез, полученных от мучений. Когда ты плачешь от боли или наслаждения, в моих старых венах закипает жгучая лава.
Екатерина-Эмма невольно вздрогнула и повела плечами – такими страшными казались обещания Мег.
– Обожаю маркиза Донасьена Альфонса Франсуа де Сада. Признаюсь, мы с ним знакомы и даже дружны. Мы часто вместе обедали под сенью французских каштанов. Вели неспешные беседы. Так вот он говорил, что «сильнейший всегда находит справедливым то, что слабый считает несправедливым», и «не существует ни одного живущего человека, которому не захотелось бы сыграть деспота, если он обладает твердым характером». Он – гений, ты не находишь?
– Не знаю…
– Не знает она! Да кто ты такая, чтобы ставить под сомнение подобные утверждения? Ты должна соглашаться с каждым моим словом.
Екатерина-Эмма испуганно закивала головой и всхлипнула.
– Я подмешала тебе в вино сильнейший афродизиак. Еще пять минут, и ты от желания полезешь на стену. С каким наслаждением я буду заглядывать в твои глаза, которые будут искать выхода из лабиринта немыслимого вожделения.
Не прошло и пяти минут, как наша тамбовская мещанка почувствовала еще больший жар внутри своей вагины. Она продолжала сидеть со сжатыми от страха ногами, но какая-то неведомая сила заставляла их раздвигаться, вопреки ее воле и здравому смыслу.
– Не сжимай ног. Ну,