– Поеду прямо сейчас. Хороших выходных.
– Счастливого пути, – отозвался Барри.
В краеведческом зале царили тепло и тишина. Услужливая помощница библиотекаря, которая проводила сюда Джесс, заодно указала, где искать конкретных людей, и приволокла архивы времен Второй мировой. Доступ в Интернет оказался бесплатным. Полушепотом, даром что Джесс была единственной посетительницей, ей объяснили, как войти в Интернет по номеру читательского билета. Джесс вежливо поблагодарила, однако не нашла сил признаться, что читательского билета не имеет. Девушка удалилась, оставив Джесс смотреть в недоумении на корешки архивных папок.
Через час на столе перед ней образовалась стопка книг, а в арсенале появилось несколько упоминаний о домах на Гринфилдс-лейн. Оказывается, они – первое собственное жилье в Чёрч-Энде, тогдашнем поселке, и строились для «мастеровых». Имелся второй, несохранившийся ряд домов, напротив первого. Эти дома снесли, чтобы освободить место под сады викторианских особняков – с проведением в Чёрч-Энд железной дороги район стал популярным. «Указатель Келли» – нечто вроде адресно-телефонного справочника, только без телефонов – утверждал, что в доме номер четыре жили в 1914 году супруги Митчелл. О миссис С. Торн упоминаний не было.
Начался дождь, сгущались сумерки. Мокрая мостовая поблескивала, отражала огни автомобилей и витрин. От мысли, что скоро придется возвращаться в темный дом с его промозглой сыростью и зловещей тишиной, Джесс стало подташнивать.
Она сдала книги и побрела меж стеллажей. Взгляд выхватил табличку «Военная история». Повинуясь импульсу, Джесс достала из кармана письмо.
Эскадрон 382. Что бы это значило? Глаза забегали по строчкам.
«Я не боюсь Смерти – к этому врагу я привык еще летчиком».
Господи, тут же тонны книг! Вторая мировая на море, в Африке, в Италии, на Дальнем Востоке… Битва за Британию. Холокост. Шифровки. Спецоперации… Джесс читала заглавия на корешках, ничего не понимая, доставала очередную книгу, рассматривала обложку.
В школе они проходили Вторую мировую войну. Уроки вела миссис Айнскоф. Вспомнился экран на стене, рассказы о продуктовых карточках и затемнении, сочинение, которое нужно было написать про эвакуацию. Джесс тогда представила: вот ее разлучают с бабулей и тащат в чужой дом, в чужой город. От одной мысли жуть брала. Знала бы Джесс, что так все и случится через несколько лет! Что бабуля умрет. Что Джесс определят к отцу. Что у родного отца ей будет как у посторонних людей. Пока бабуля была жива, отец изредка наезжал из Манчестера (не по зову крови, а по обязанности), привозил плитку шоколада и несвежий букет. Шоколад был для Джесс и всегда нелюбимого ею сорта – с орехами. Цветами – крупными хризантемами в целлофане, с наспех оторванной этикеткой, где значилась уценка, – отец выражал благодарность бабуле за то, что она избавила его от забот о незапланированной дочери.
– Ладно хоть вообще приезжает, – поджимала губы бабуля. Подтекст был: в отличие от этой. Именно так, а не по имени, бабуля называла женщину, решившую, что не создана для материнства, и бросившую