– Не понимаю! – повторил Андрей и вскинул голову. – Зачем вы возитесь со мной? Зачем ревтрибунал? Эти ваши лекции… Зачем?
Шиловский отпил чаю, аккуратно поставил стакан и терпеливо выждал паузу. Спокойствие его было поразительным; оно говорило о великой убежденности этого человека. За все время Андрей заметил у Шиловского всего лишь два состояния: деловитую строгость и несколько наигранную веселость. И еще Андрей убедился, что тот не мог откровенно смеяться, впрочем, наверное, и горевать от души тоже не мог.
– Зачем? – раздумчиво переспросил Шиловский. – Мы утром уже говорили об этом. Нам нужны такие люди, как вы.
– Простите, вероятно, я тоже идиот! – не сдержался Андрей. – Но зачем? Зачем?!
– Кто же станет делать революцию в России? – вопросом ответил Шиловский. – Нас, профессионалов, не так уж много, если считать в мировом масштабе. А вы – истинный россиянин, знаете свой народ и сами из народа, образованный человек. Умеете мыслить в национальных традициях, способны анализировать. К тому же – организаторский талант… Ну и те качества, о которых беседовали утром. На вашей родине очень много работы, черной работы. Неужто всю ее вы взвалите на нас? Нет, батенька, засучивайте-ка рукава! Россия пока что не одна в мире. Нас ждут пролетарии десятков других государств. Но ждут не с голыми руками. Вот почему выбор пал на Россию. Только русский народ способен бескорыстно помочь пролетариям всех стран в освободительной борьбе. Только эта нация может составить костяк легионов, которые пойдут и за три моря. Поэтому я люблю ваш народ, люблю в нем дух Разина и Пугачева. Но прежде в самой России должна быть революция. И тогда народ наконец получит мир и хлеб, свободу и равноправие.
– Пока что мне в это верится с трудом, – признался Андрей. – Я уже много раз слышал, как революционеры и политики обещали чудо.
– В чудо верят лишь религиозные фанатики и дураки, – засмеялся Шиловский, – если не считать некоторых наших политиков-утопистов. Настоящие чудеса способен творить лишь коллективный разум, воплощенный в идею.
– И «эшелон смерти», – вставил Андрей, отчего Шиловский насторожился:
– Что вы имеете в виду?
– Жизнь в «эшелоне смерти».
– Любопытно! – оживился Шиловский, наверное, уже утомленный своим монологом. – Объясните, пожалуйста.
– Право, я не умею абстрактно мыслить… – Андрей слегка замешкался. – Но жизнь народов на земле мне почему-то представляется «эшелоном смерти». Идет себе поезд с запада на восток, потом с востока на запад… Вагоны прицеплены друг к другу, впереди паровоз… И в каждом вагоне – люди, люди, люди. Но никто из них не знает: куда идет эшелон, зачем? А главное – почему?