– Нет. Не безобидные, – кровожадно сверкнул выцветшими глазами Хед. – Если зазеваешься на берегу или суешься под воду – утащат в болото и утопят.
– Ясно, – недовольно осклабился Берк. – Проклятые мертвяки…
***
Хотелось броситься в черную воду и утопиться.
Хотелось прикоснуться к зеркальной глади и провалиться в нее… до самого дна.
Когда после хорошей судьбы обретаешь плохую, остается надежда, что все еще можно вернуть назад. Что бывает по-другому. Бывает хорошо. Когда из плохого окунаешься в плохое, а то и вовсе в худшее, надежды нет. Тяжкая судьба, которая прежде казалась ошибкой, становится закономерностью. Ты понимаешь, что ничего хорошего тебя уже не ждет…
Эбби отошла умыться и застыла. Пушистая кочка пружинила под ногами, затягивала в губчатый мох туфли. Белые ленты с подвенечного платья ловила и трепала вода.
Надо прыгнуть, или будет только хуже. Берк все равно доберется до нее. Одер не сможет караулить ее вечно. Да и вообще, кто сказал, что Хед с Одером для нее защитники? Вот напьется Одер на следующем привале, отпустит его немножко извечная жадность и сторгуются они с Берком. Тот ведь уже просил продать… И Одер почти согласился. Пьяный, правда, был. Но Берк о хмельной его сговорчивости знает и наверняка воспользуется…
Надо прыгать. Так проще будет.
Эбби всмотрелась в воду. На черной глади проступало ее отражение, а под ним, в глубине, белело лицо мертвяка. Его контур точно ложился на очертания Эбби, словно говорил – мы уже одно целое. Ты наша…
Ты – моя.
– Отойди от воды, красавица, – голос зазвучал в голове. От него за висками стало горячо и больно. – Здесь места недобрые, проклятые. Зазеваешься – сгинешь…
Эбби испуганно огляделась.
Никого!
Только лицо в воде будто пододвинулось ближе – к самой водной кромке. Светлые волосы коснулись берега и спутались с подводной травой. А потом глаза открылись… и взглянули на Эбби через белую матовую пленку, укрывшую зрачки и радужки.
– Сгинь, нежить. Защити меня, Пресветлый, защити… – молитва полетела над вечерним болотом вспугнутой птицей и оборвалась на полуслове.
– Здесь тебя Пресветлый не защитит. Здесь тьма правит. И я.
Мертвяк не шевелил губами, и Эбби стало казаться, что она сходит с ума.
– Кто ты? Ты настоящий? – спросила еле слышно.
– Конечно, настоящий. Я – Мортигус, а ты – Эббигейл Фрост.
– Откуда ты знаешь?
– Так написано в твоей книге жизни.
– Ты видишь все, что в ней написано? Значит, наверняка разглядел, что вскоре мое писание оборвется. Сегодня.
– Не разглядел, к сожалению. – Мертвое лицо в воде не изменило выражения. Голос же зазвучал по-иному. Теперь в нем чувствовалась насмешка. Ирония. – Будущее тяжело разглядывать, вот прошлое – другое дело. С ним